Лучшие романы

Когда эмоциональный шок от ощущения свободного полета миновал, переживаемое состояние стало ему даже приятно. Его предупреждали о воздушной болезни. Но раскачка моноплана, направляемого против легкого юго-западного бриза, не слишком отличалась от килевой качки судна на пологих волнах умеренного шторма, а Грэм был неплохим моряком. Острый разреженный воздух вызывал бодрящее ощущение легкости. Он взглянул вверх и увидел, что голубое небо легким орнаментом украсили перистые облака. Затем осторожно опустил глаза, сквозь ребра и перекладины посмотрел на полет белых птиц, зависших внизу. Немного понаблюдал за ними. Почти без страха взглянул еще ниже и увидел стройный силуэт мачты «вороньего гнезда», сияющей золотом в солнечных лучах и удаляющейся с каждым мгновением. Теперь его более уверенному взгляду предстала надвигающаяся линия голубых холмов, а за нею, уже с подветренной стороны, расстилалась замысловатая картина лондонских кровель. Ближний ее край был виден ясно и резко, и от острого удивления последние страхи Грэма исчезли. Граница Лондона была подобна стене, утесу, вертикальной ступени, обрыву высотой в триста или четыреста футов. Город заканчивался сплошным декорированным фасадом с редкими террасами.

Характерного для больших городов девятнадцатого века постепенного перехода от города к предместьям, а там и к сельской местности, более не существовало. Осталось лишь запустение, руины в многоцветных, густых зарослях разнообразных растений – остатках былых садов. Вокруг темнели коричневые квадраты пашен и полоски вечнозеленого кустарника. Они виднелись даже между развалин. Однако по большей части эти рифы и шхеры руин, эти обломки пригородных вилл все еще виднелись вдоль бывших улиц и дорог – печальные острова среди наступающего зеленого и коричневого моря. Обитатели бросили их много лет назад, но они, видимо, оказались слишком прочны для того, чтобы их смели сельскохозяйственные машины.

Растительность буйно обвивала рассыпающиеся клетки бесчисленных брошенных домов и подкатывала к городской стене зеленым прибоем ежевики, остролиста, плюща, ворсянки и бурьяна. Там и тут среди ничтожных останков Викторианской эпохи возвышались дворцы развлечений, соединенные с городом канатными дорогами. В этот зимний день они казались покинутыми. Пустынными выглядели и сады, разбитые среди руин. Пределы города были определены, в сущности, так же четко, как в древние времена, когда городские ворота запирались на ночь и вокруг стен рыскали разбойники. Огромная полукруглая арка извергала транспортный поток на идемитовую дорогу, ведущую в Бат. Таким открылся Грэму мир вне города – сверкнул и исчез. Когда он наконец сумел опять взглянуть вертикально вниз, то увидел поля в долине Темзы – бесчисленные красно-коричневые прямоугольники, разделенные блестящими нитями сточных канав.

Возбуждение Грэма стремительно возрастало и перешло в какой-то хмельной восторг. Он всей грудью вдыхал разреженный воздух, громко смеялся, ему хотелось крикнуть что-нибудь. Желание это стало неодолимым, и он закричал. Описав широкую дугу, они повернули к югу. Моноплан летел с небольшим креном в подветренную сторону и медленно менял направление движения, вначале резко набирая высоту, а затем плавно и стремительно скользя вниз, что было очень приятно. Во время такого скольжения пропеллер останавливался. Подъемы давали Грэму ощущение победы над стихией, а плавный спуск в разреженном воздухе доставлял неизъяснимое наслаждение. Хотелось никогда не покидать небо.

Некоторое время он внимательно разглядывал детали ландшафта, стремительно бегущего на север. Особенно ему нравилась ясность и четкость мелких деталей. Поражало большое количество руин некогда стоявших повсюду домов и огромные безлесные пространства, с которых исчезли фермы и деревушки – остались лишь осыпающиеся развалины. Грэм уже слышал об этом, но видеть все своими глазами – совсем другое дело. Он пытался различить в этом запустении знакомые места, но после того, как долина Темзы осталась позади, ему это поначалу не удавалось. Однако вскоре, пролетев над острым меловым холмом, Грэм узнал линию восточного обрыва и руины городка, круто идущие вверх по обеим сторонам ущелья. Это был Гилдфорд-хогз-бэк. После этого он смог различить и другие места – Лит-хилл, песчаные пустоши Олдершота и так далее. Долина реки Уэй заросла густым лесом повсюду, кроме мест, где проходила, следуя направлению старой железнодорожной колеи, широкая Портсмутская идемитовая дорога, густо усеянная быстро двигающимися точками.