Лучшие романы

Мгновение Грэм сидел неподвижно, глядя на рычаги, на колесо, перемещавшее двигатель, и на все остальное, – он так мало знал о действии этих хитроумных механизмов. Взглянул на ватерпас; пузырек воздуха был смещен в его сторону. Кое-что вспомнил и потратил десяток секунд на то, чтобы передвинуть двигатель вперед; пузырек установился посредине трубки. Люди перестали кричать и напряженно наблюдали за его манипуляциями. Пуля ударила в перекладину над головой. Кто стрелял? Свободна ли от людей взлетная полоса? Он привстал, осмотрелся и снова сел.

В следующую секунду пропеллер завертелся, аппарат заскользил по рельсам. Грэм взялся за колесо и сместил двигатель назад, чтобы поднять нос моноплана. Теперь люди опять закричали. Тело пронизала дрожь двигателя, и крики стремительно унеслись назад, ушли вниз, стихли. Ветер засвистел над краем щитка, весь мир с невероятной быстротой рухнул вниз.

Тук, тук, тук – пауза; тук, тук, тук – вверх, все вверх. Было приятно ощущать, что он не волнуется, что он спокоен и решителен. Он еще немного опустил хвост машины, открыл клапан в левом крыле и стал подниматься по спирали. Уверенно посмотрел вниз, вверх. Один из монопланов Острога летел наперерез, так что Грэм должен был пройти ниже и под острым углом к его курсу. Аэронавты – крошечные фигурки – смотрели на Грэма. Что они собираются делать? Он напряженно соображал. Один аэронавт поднял карабин, готовясь выстрелить. Каких ответных действий они ожидали? Внезапно он разгадал их тактику и принял решение. Мгновение апатии прошло. Грэм открыл еще два клапана слева, развернулся к вражеской машине, закрыл клапаны и ринулся прямо на нее, прикрываясь от выстрелов носом моноплана и ветровым щитком. Враги немного ушли в сторону, словно освобождая дорогу. Грэм вздернул нос машины.

Тук, тук, тук – пауза; тук, тук, тук. Он стиснул зубы, лицо исказилось непроизвольной гримасой. Удар! Он попал! Удар пришелся под крыло, снизу вверх. Медленно, медленно, как ему показалось, крыло противника словно расширилось от удара. Вот оно пронеслось у него над головой, скользнуло вниз и исчезло из вида.

Грэм понял, что нос его машины опускается. Схватился за рычаги, повернул колесо, отбросил двигатель назад. Моноплан рвануло, нос вздернулся вверх – секунду Грэму казалось, будто он лежит на спине. Машина тряслась и раскачивалась, словно плясала. Он сделал огромное усилие, всей тяжестью навалившись на рычаги, и двигатель медленно пошел вперед. Моноплан поднимался, но теперь не так круто. Грэм на секунду задохнулся, потом снова налег на рычаги. В ушах свистел ветер. Еще одно усилие, и машина почти совсем выровнялась. Можно было перевести дух. Он стал вертеть головой, высматривая, что произошло с противниками. Повернулся было к рычагам, затем еще раз осмотрелся. На мгновение почудилось, что оба уничтожены. Потом он увидел, что между двумя летными площадками на востоке есть провал, и туда валится что-то плоское, исчезает, как шестипенсовая монетка в щели.

Сначала он ничего не понял, затем его охватило буйное веселье. Он закричал во всю глотку, завопил без слов, и стал подыматься все выше и выше в небо. Тук, тук, тук – пауза; тук, тук, тук. «А где второй? – подумал он. – Они что, тоже?..» Обвел взглядом пустые небеса, опасаясь, что вторая машина забралась выше его, но увидел, что она опускается на Норвудскую площадку. Они собирались всего лишь пострелять. Вероятность рухнуть вниз головой с высоты двух тысяч футов – нет, это было чересчур для храбрецов нового времени…

Грэм немного покружился, затем бросил машину в крутой спуск и пошел к западной площадке. Тук, тук, тук, тук, тук, тук. Быстро сгущались сумерки. Дым со Стритемской площадки, прежде густой и черный, превратился в огненный столб. Полоски и изгибы движущихся путей, прозрачные кровли, купола и ущелья между домами мягко засияли электрическим светом, невидимым при ярком свете дня. На трех действующих площадках, оставшихся в руках сторонников Острога (Уимблдонским парком нельзя было воспользоваться из-за обстрела с Роухамптона, а Стритем превратился в пылающую топку), зажглись сигнальные огни для приближающихся аэропланов. Пролетая над Роухамптоном, Грэм видел на площадке плотную темную толпу народа. Слышал неистовые приветствия. Со стороны Уимблдонского парка просвистела пуля. Грэм набирал высоту, направляясь к пустошам Суррея. Почувствовал дуновение юго-западного ветра; как его учили, приподнял крыло, обращенное на запад, и взмыл вверх, уходя в более разреженные слои воздуха. У-и-р-р, у-и-р-р…

Он поднимался все выше и выше под эту ритмическую пульсацию, пока местность внизу не утонула в голубом тумане, а Лондон лежал вдали, у самого горизонта, как карта, пересеченная линиями света, как маленькая модель города. Юго-запад горел ясным сапфировым светом над темным краем земли, и по мере того как Грэм забирался выше, зажигались все новые звезды.