Лучший друг

— Я вот узнал, прочитал, что… В общем, знаю, тебе сейчас тяжело, поэтому решил прийти помочь, хотя бы продуктов принести.

Она сама ожидала, что сейчас пошлёт его в жопу, захлопнет дверь и залезет опять в постель курить, смотреть «клинику» и дожидаться, пока лекарства начнут действовать, чтобы поскорее заснуть, и хоть ненадолго забыть, кто она и из-за чего всё так плохо… Но делать этого почему-то не хотелось. «Этот… как его?…» По какой-то причине не хотелось прогонять его.

— Я тебе просто отдам… ну, чтобы поддержать немного.

Он неловко протянул пакет и через пару секунд отпустил обратно, он был слишком тяжёлым, чтобы держать его в вытянутой руке.

— Не, все нормально, заходи. Выпьешь чаю, — сказала она спокойно.

Андрей не двигался, потому что девушка произнесла это скрипучим равнодушным голосом, как будто через силу. Он подумал: может быть, она из вежливости его приглашает, и ей вовсе не хочется сидеть с ним. Он не хотел навязываться и беспокоить её. Может быть потому, что она была любовью его лучшего друга, может быть, просто потому, что она была такой доброй.

Девушка отошла от двери, впуская его, и он медленно, небольшими шажками, словно давая ей понять, что она ещё может передумать, впускать его или нет, прошёл в коридор. Здесь пахло пыльной, давно не стиранной одеждой. Она валялась по всей квартире. У Андрея возникло острое ощущение дежавю, он вспомнил свой сон, посмотрел на неё вопросительно и слегка взволнованно, как будто хотел узнать, не снилось ли ей что-то подобное.

— Ага, мать приходила раньше, прибиралась. Лезвия унесла все из квартиры, я даже ноги побрить не могла. Сказала, чтобы не приходила больше, теперь вот некому прибираться.

— Да… нет… я понимаю.

Он попытался спрятать излишне любопытный взгляд. Они помолчали.

— Я могу прибраться, — искренне предложил он.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду, потом улыбнулась:

— Ага, ладно, проходи, давай.

Кивнула в сторону кухни, уже жалея о своём странном внезапном порыве гостеприимства.

Андрей снял куртку, повесил на что-то в полутьме, прошёл на кухню, заваленную обёртками и упаковками от еды до такой степени, что сесть было некуда. Она стряхнула на пол мусор со стула и сказала:

— Садись, представь, что здесь просто идёт ремонт. Я так себе представляю, чтобы жить в этой мусорке.

— Все нормально, — поспешил успокоить её Андрей.

Он сел, поставив пакет возле ног. Она как будто забыла, зачем он пришёл, и какое-то время с удивлением смотрела на него, потому что давно не видела в своей квартире людей. Не призрак пропавшего человека, иногда появлявшийся в полусне, когда она бродила по квартире из-за бессонницы, а обычного живого человека, с которым надо что-то делать, разговаривать или как-то себя вести.

— Так, чай, — вспомнила она. — Ты обычный пьёшь?

— Да, можно любой, — быстро ответил он, слегка привстав, как бы говоря тем самым, что готов помочь, если это потребуется.

Сейчас она была похожа на принцессу, которая сошла с ума и живёт на помойке, но она всё ещё красивая и притягательная. От неё как будто свет шёл. Не так, как раньше, конечно, но сейчас, когда она начала суетиться и на мгновение перестала быть «убитой горем», он вспомнил её такой, какой видел раньше — волшебной.

— Так… — она пыталась сосредоточиться, вспоминая в какой последовательности делается чай.

Девушка начала рыться на столе в пакетах из Макдоналдса, KFC, пельменей, чебуреков.

— Как видишь, анорексией я не страдаю, — усмехнулась она.

— Да, вижу, — поддержал он её, но сразу осёкся, не понимая, уместно ли было это говорить.

Обернувшись, она мельком улыбнулась. Наконец найдя кружку, поставила её возле мойки, взяла чайник, налила из-под крана воды и поставила его нагреваться. Убрав пустые коробки из-под еды со второго стула, села, повернувшись лицом к Андрею.

— Вот так, в общем, и живу. Времени как будто нет, всё в один ком слепилось. Ночь, день… Сериалы смотрю. Если бы не они, наверное, выпрыгнула бы из окна. — Она посмотрела в сторону окна каким-то странным взглядом.

— Он бы не хотел, чтобы ты что-то сделала с собой, — поняв её, сказал Андрей.

Она устало приложила ладонь к лицу, но справилась с эмоциями и, убрав руку, сказала:

— Знаю-знаю… — она замолчала, но вдруг изменившись в лице, добавила, — а если хотел?

— Он очень сильно любил тебя… — попытался разъяснить Андрей.

— А если, блять, хотел, а? — у неё на глазах выступили слёзы, — да что ты о любви знаешь, фрик, блять! Что вы все за него говорите: он бы не хотел, он бы не хотел… Да мне мерзко, когда вы за него решаете!! — прокричала она резким надтреснутым голосом.

Она закрыла лицо руками и начала плакать навзрыд. Андрей не двигался, он пристально и жадно смотрел на неё.

«Господи, какая она красивая, даже когда вся такая разбитая и покрасневшая»…

Он начал часто и тяжело дышать, ему хотелось, чтобы этот момент не заканчивался никогда, ему хотелось, чтобы она сидела здесь перед ним и рыдала, рыдала, рыдала… Такая одновременно волшебная и надломленная.