Лучший друг

Двое молодых мужчин сидели в тёмном, уютном углу ресторана. Народу было мало. Стояла глубокая ночь. В тарелках лежали свиные рёбра, один пил виски, другой — пиво. Они уже успели съесть по половине своих порций. Тот, что с пивом, полный, больше есть не собирался и равнодушно наблюдал, как жадно поглощает мясо его друг.

Через несколько минут прекратил есть и он. Вытер руки и рот несколькими салфетками и сделал большой глоток виски. Зажмурился, шумно выдохнул, жадно вдохнул и снова выдохнул. Друг усмехнулся и устало спросил:

— Ну, че там? Как?

— Никак, — он еле заметно повернул голову и осторожно пробежался глазами по соседним столикам, за которыми никого не было. — После того, как руку и ногу нашли, больше ничего.

— Ну, понятно. Всё, — резюмировал толстый.

— Да, наверное.

— Бытовуха, конечно. Опомнились, раскидали, чтобы запутать… может в органах работал, — чуть подумав, добавил он.

— Может. Только чтобы закрывать дело — этого мало, — грустно резюмировал он.

— Как дальше будешь?…

— Все соцсети просмотрел, со всеми разговаривал. В клубах был, в ресторанах, на работе — всё тщетно. Я про его жизнь книгу могу написать. Мажорик такой, но абсолютно не конфликтный, реально положительный парень. Все хорошо относились к нему.

— Из-за бабы? — лениво вставил, выпуская струю дыма, толстый.

— Не, не тот психотип. Спокойная, адекватная.

— Что делать будешь?

— Ничо, сказали копать, буду копать, пока не докопаюсь до чего-нибудь, — спокойно ответил мужчина.

— Кто у него там родители? — прищуриваясь от дыма.

— Ну, кое-кто, — слегка приподнял брови первый.

— Ясно, — усмехнулся второй.

Он отвернулся и поискал сонными глазами официанта в зале. Никого не было.

— Обещают что-то?

— Ну… обещают, что буду этим заниматься, пока не найду.

Она оба усмехнулись. Тот, который спрашивал, взял стакан с пивом и допил остатки. Второй одной рукой взял с тарелки ребро и пожевал его, но уже без прежнего аппетита. Глотнув виски, он продолжил:

— Есть такие дела… Тут логикой уже бессмысленно. Буду просто ходить по увеличивающемуся кругу, и слушать, медитировать, смотреть, разговаривать.

— Ну… — пожал плечами второй. — Сколько это уже?

— Несколько месяцев. Он мне снится даже иногда.

Толстый ухмыльнулся.

— Вижу, как он разговаривает с девушкой или на работе с кем-то общается. Как он на машине отъезжает от парковки, едет по шоссе. Как он ест, как думает. Почему именно так одевается или эдак. У меня вся его одежда с камер офиса есть. Ага. Думаю, как он по утрам принимал решение именно этот свитер одеть или именно этот галстук. Официантка из ресторана, где он обедал, говорит, что он иногда заказывал чизкейк, но не ел его, к примеру, да?

— Ну… — тот неопределённо пожал плечами.

— Не, ну я к тому, что в эту сторону копать буду. Всё очевидное и трактуемое собрали. Теперь надо собирать всё вообще, что можно, — странное, нелепое, еле уловимое, то, чего наши не любят. Даже хорошо, что у меня нет выбора… эта обречённость, она как будто шепчет, что опускать руки бессмысленно. Эта девочка ещё, которая сказала, что он иногда чизкейки не ел, странная такая, с татуировками, слегка аутистка, так вот, потому что странная, потому и запомнила эту деталь. Я с двадцатью людьми разговаривал в этом ресторане по полчаса. И вот только это… — как-то внезапно закончил он.

— Мда… — поднял брови толстяк, разглядывая сигарету. — Ну, пробуй свои штуки.

— Ага, — подтвердил второй.

* * *

В комнате слышались чьи-то тихие голоса. Два человека о чём-то разговаривали. Андрей прислушался и узнал Его голос. Так приятно было его услышать. С ним была девушка, та самая, которая угощала его Егермейстером.

Они начали целоваться. Он не сразу это понял, звуки были такие, как будто кто-то размешивал пальцем кисель в глубоком стакане. Андрей аккуратно повернул голову к щели между дверцами шкафа, так их было хорошо видно.

Из гостиной звуков уже почти не доносилось, либо все ушли, либо перепили и спят. Ощущение было, как будто в целом мире остались только они втроём: он в шкафу и они, занимающиеся любовью на диване.

* * *

Психотерапевт начинал бесить её. Все его слова казались бессмысленными. На некоторые его реплики она даже не отвечала, чтобы не сорваться и не начать высказывать ему, как много и бесполезно она потратила с ним времени. И что его выпендрёжные позы… что за этим просто ничего нет. Ничего! Одна пародия, как и у всех психотерапевтов.

«Увидели в детстве в кино, какую психотерапевт имеет власть и авторитет перед клиентом, поэтому и стали терапевтами».

Пока он что-то монотонно объяснял ей про её боль, она пыталась мысленно отвлечься от его раздражающего голоса.

«Два месяца, через день, сколько это? Это месяц практически, тридцать раз. Сколько там, семь тысяч за раз, двести тысяч он заработал на мне, а я всё так же просыпаюсь и хочу исчезнуть. Каждый день я перехожу из одного кошмара в другой, как в колесе ужаса».