Лучший друг

Её худенькое тело тряслось, она как будто пыталась выплакать, словно выкашлять, из себя слёзы, но все никак не могла. За каждой стихающей волной приходила другая, и конца им было не видно…

«Она как маленький умирающий цветок. Как василёк, на который наступили сапогом. Боже мой, как же хочется прижаться к ней сейчас и почувствовать её запах, как же сильно мне этого хочется», — думал Андрей в этот момент.

Мир на мгновение исчез для него. Как будто его выключили. Вся бесконечная Вселенная конусом сузилась до этого болезненного существа, которое он сейчас обожал. Боготворил.

Он не выдержал напряжения и дёрнулся к ней, потеряв над собой контроль, но вовремя успел перехватить своё движение, поймать этот импульс и, встав, спокойно подошёл к чайнику, чтобы выключить его. Она неплотно закрыла крышку, поэтому самостоятельно он не собирался отключаться.

От этого спокойного размеренного действия она пришла в себя. Очнулась. Они оба были далеко отсюда, в своих мирах, а теперь внезапно снова оказались здесь и сейчас, на этой грязной кухне.

— Извини… извини я… — её голос ещё немного подрагивал.

— Всё нормально, я всё понимаю, — дружелюбно и виновато улыбаясь, сказал он.

— Я сейчас, сейчас.

Она поспешно встала и начала искать заварочный чайник, он стоял где-то, заваленный посудой и упаковками из-под полуфабрикатов на столе. Найдя его и вылив остатки жидкости, девушка сняла пресс-фильтр и начала вытряхивать заварку в мусорное ведро. Из-за того, что оно было переполнено, спрессованный чай скатывался на пол. А потом и сам чайник от тряски выпал у неё из рук и укатился куда-то под раковину за ведро. Она выпрямилась, выражение её лица было такое, как будто вся эта возня потеряла смысл.

Андрей какое-то мгновение продолжал с интересом смотреть ей в спину. Хотелось остаться здесь и успокаивать её, посадить к себе на колени и жалеть. Гладить по голове, целовать, но в то же время от этого чувства жалости и нежности к ней ему как будто становилось мерзко. Он начинал чувствовать себя фальшивым. От этих чувств он как будто терял связь со своим настоящим «я», становился другим.

Он спокойно встал.

— Ладно, я пойду, наверное.

Девушка хотела что-то сказать, но была слишком подавлена.

— Спасибо за то, что позволила зайти, — искренне поблагодарил он.

Повернувшись к нему, она немного улыбнулась, говорить что-то из вежливости ей не хотелось.

* * *

Однажды в детстве Андрея пригласили на день рождения.

Мама девочки из соседнего дома шла из ЖЭКа и была вне себя от ярости, ей нужно было кому-то выговориться, а навстречу как раз шла мама Андрея, которая, поздоровавшись, вынуждена была выслушать тираду о том, «какое хамьё там работает за наши же деньги».

Мать Андрея покорно ждала, пока та закончит свой эмоциональный монолог. Она, хоть и согласна была с ней полностью, ей казалось, что свои эмоции нужно держать при себе, а не приставать к соседям, но смелости прервать речь или просто развернуться и уйти у неё не хватило, она боялась показаться грубой и невоспитанной. «Приличная женщина» — это единственный образ, который она бережно хранила всю жизнь.

Соседка же была так возбуждена, что на радостях, чтобы хоть как-то отблагодарить, пригласила Андрея — «вашего мальчика» — к своей дочери на день рождения, который должен был случиться в эти выходные.

Она знала, что с этим странным мальчиком никто не дружит, поэтому даже почувствовала себя святой. «Примирительница детей», — пронеслось у неё в голове, когда она, окрылённая, возвращалась домой.

— Ну, зачем ты его пригласила?! — запищала маленькая толстая принцесса, которая вот уже две недели надоедала родителям разговорами о своём дне рождения.

Её давно нужен был повод покапризничать, чтобы как-то разнообразить поднадоевшую подготовительно-ожидательную повестку дня. И вот подвернулся удачный повод.

— Нужно дружить со всеми, даже с теми, кто тебе не нравится, — мама продолжала строить из себя добрую фею.

— Ну, мама, не приглашай его, он мерзкий, с ним никто не дружит! — ныла девочка.

— Никто не дружит, а ты все равно дружи! — предложила мать.

— Мам, ну, не надо, — лениво умоляла девочка, однако «заряда» на полноценную истерику у неё не хватало.

В комнату вошёл отец.

— Всё хватит, я сказала! — резко изменившимся тоном отрезала мать.

Роль доброй феи она не играла при отце. Он любил удивлённо поднимать брови, когда она заигрывалась в свой маленький театр неестественности. Он спутывал страницы её сценария, видимо, ради этого она с ним и жила, чтобы её маленькие постановки не выходили из-под контроля и не уводили её слишком далеко от реальности.

* * *

Финальным аккордом дня рождения был подарок родителей, как бы подчёркивающий своей финальностью никчёмность всех остальных детских подарков. Это был щенок.

Потомственная актриса, конечно, знала, что именно ей подарят, и уже давно репетировала, как именно будет реагировать на подарок. Как надо визжать, как благодарить родителей.

— Мамочка, папочка, я буду каждый день его мыть и каждый день выгуливать, честное слово, спасибо вам огромное, мамочка с папочкой!