Лучший друг

Он смотрел на своего друга с нежностью и благодарностью.

— С этого момента как будто всё окончательно в моей голове встало на свои места. Мне всегда не давали покоя вопросы: кто я? и зачем я? Ради ответа на такие вопросы люди и создают религии, философию… чтобы найти своё место в мире, а я его смог найти сам! Сам, представляешь! — вдохновлённо произнёс он, глядя другу прямо в глаза.

— Я просто понял, что мы должны быть семьёй. Мы втроём… раз уж так случилось, что я родился не у тех родителей. В этом никто не виноват. Они просто одинокие и поэтому злые, вы — родились слишком поздно, а я — слишком рано… Где-то в механизме произошёл сбой, страшная ошибка! Но по-пра-вимая!! Вот, что самое главное!

Человек на кушетке отвернулся и уткнулся взглядом в потолок. Андрей понял, что тот больше не хочет слушать, потому что свалившаяся на его голову информация была для него слишком тяжёлой, всё эти озарения — слишком масштабными, поэтому он, боясь не выдержать, отключился.

— Я понимаю-понимаю, — он нежно погладил его по бедру. — Понимаю. Отдыхай.

* * *

В строительном магазине приятно пахло лаком и деревом. Входили и выходили консультанты в синих жилетах с бейджами, помогавшие выносить клиентам доски и унитазы. Из кармашков их жилетов торчали канцелярские ножи, строительные измерители, карандаши. Один из них, возвращаясь с парковки в магазин, подошёл к стоявшему в холле Андрею:

— Здравствуйте, — сказал молодой парень без улыбки, настраивая клиента на серьёзный лад, не допускающий траты его времени впустую. — Что Вас интересует?

— Эммм… Здравствуйте. Мне нужен обогреватель для…

— Обогреватель для чего? — поторопил его консультант.

Андрей думал, как максимально точно описать подвал, в котором он прячет человека, не упустив деталей, и при этом не говоря о главном.

— У меня подвал, жилой.

— Так, жилой подвал, ага. Идёмте, — он двинулся в глубь магазина между стеллажей и махнул Андрею, чтобы тот шёл за ним. — Какая глубина? Дом в городе?

— Нет, за городом. Глубина — несколько метров. Это гараж, там просто места очень мало, и я комнату сделал, чтобы там находиться…

— Ага.

Консультант быстро шёл между стеллажей с проводами. Андрей, почти бежал за ним.

«В лесу становится холодно. Всё надо сделать заранее, чтобы не случилось каких-то непредвиденных проблем», — подумал он.

«Пока установлю всё… Нужно, конечно, перевезти его. Хотя бы в гараж, но это небезопасно, да и неприятно. Он целый день будет слышать звуки проезжающих автомобилей, это будет отвлекать. Не хочу, чтобы он слышал что-то, кроме моего голоса. Хочу, чтобы мой голос стал для него единственным звуком в этом мире. Хочу просто стать голосом в его голове. Это, конечно, невозможно, но… В этом ведь и есть смысл жизни — стать для кого-то настолько близким, чтобы превратиться в часть его самого. Все самые сильные чувства человека возникают именно тогда, когда люди преодолевают рамки своего тела и становятся частью другого человека, и уже не различают границ друг друга. Дружба, любовь — это всё синонимы подобного слияния.

Раньше я считал себя уродом. Но, тем не менее, я всегда хорошо к себе относился, во мне не было ненависти или презрения, в отличие от всех остальных. Но я их понимал, я же не дурак, я видел, насколько сильно от них отличаюсь. И ещё я видел, как сильно их это бесит.

Многие из-за этого начинают себя ненавидеть и обрезают себе душу с самого детства, убивают себя. Вырезают из своего «живого тела» какие-то куски, чтобы не так сильно отличаться от всех остальных. Страдают, мучаются, быстро умирают потом, просто потому что боятся быть другими. Но мне повезло. Очень. И я благодарен за это… космосу, жизни. За то, что во мне всегда был некий барьер, стена, которую я почти сразу стал ощущать, поэтому я мог блокировать злость людей, она просто не доходила до меня. Если бы не эта стена, я, как и все, от страха и мучений изуродовал бы себя и, перестав быть самим собой, спился бы, или скололся, или заболел.

Они не виноваты. Ни родители, ни все остальные люди. Бог с ними. Я всегда был другим, и это их пугало, а всё, что пугает и смущает человека, он старается уничтожить, а если «это» находится внутри, то хотя бы подавить. Человеческий вид выживает так сотни тысяч лет. Поэтому винить кого-то в своих проблемах бессмысленно.

Только изучая психологию в университете, я узнал о многих подобных вещах, и они поразили меня. До этого я как будто лишь ощущал себя, а теперь начал ещё и понимать.

И дружба, и любовь, в моем понимании, такие же необычные, как и я сам. Кому-то нужны посиделки в баре или сауне, совместные компьютерные игры или бизнес, а у меня всё вот так необычно.

Я просто не могу осуждать себя за то, что я такой, какой есть, и просто хочу жить, дружить, любить. Это ведь как осуждать человека за то, что он дышит. Это инстинкт, первичная потребность, которым природа наделила меня без согласования со мной. Вот так же и желание дружить, оно такое же естественное для человека, как дышать, и сопротивляться этому я не могу и не должен».