Лучший друг

В нём зашевелилось что-то большое. Он сделал несколько шагов назад и увидел, как со дна, сквозь блики и водоросли поднимается огромная голова змеи, которая пристально смотрит на него. Он боялся пошевелиться и как загипнотизированный смотрел змее в светящиеся зелёным огнём изумрудно-черные глаза.

Вдруг откуда-то сверху, на небольшой выступ в стене рядом с аквариумом, начал литься синий свет, как из тех пещер, через которые он шёл. От туда показались эти маленькие синие женщины, их было много.

Голова змеи, всё это время поднимавшаяся вверх, теперь возвышалась над аквариумом. Сумрачный свет, лившийся из её глаз, гипнотизировал Андрея, тот попытался отвернуться, чтобы уйти, но не смог. Вдруг в его голове зазвучал женский голос, причём, невероятно знакомый, но кому он принадлежит, Андрей вспомнить не мог.

— Выбери для меня одну из них, — прошептала змея.

Андрей, поднял голову к выступу и увидел ту, которую он гладил по голове. Она стояла впереди всех и с интересом смотрела, то на него, то на змею.

— Ясно, — сказав это, гигантская змея улыбнулась.

Она поднялась чуть выше и рывком схватила маленькую женщину пастью, мгновенно её заглотив. Андрей увидел, как по горлу змеи медленно продвигается вниз ещё шевелящаяся жертва.

Остальные сначала испуганно бросились врассыпную, но, как только поняли, что змея отвернулась, снова заулыбались и продолжили наблюдать.

Змея, сверкнув глазами, начала опускаться вниз, в свой аквариум.

Андрей почувствовал себя невероятно уставшим…

* * *

«Как невыносимо. Как невыносимо. Как невыносимо. Если бы он не отрезал мне руки, я смог бы убить себя, чем угодно, хоть куском гвоздя, хоть… Помню, в каком-то романе человек перегрыз себе вены на руке, но у меня нет рук… И ног тоже.

Я ещё человек или уже нет? До какой черты я могу считаться человеком? Я лежу тут, по-моему, всю жизнь, хожу под себя, и я даже не вижу, куда всё это девается. Пища поступает в кровь по трубкам, я прикован к этой вонючей кушетке…

Я ещё человек? Уже даже не разбираю, где заканчивается вонь от кушетки и начинается моя собственная вонь.

Мне даже убить себя нельзя. Как-то я оборвал трубки, и потом он долго мучил меня. Блять! Меня ещё можно мучить, после этого всего… в этом состоянии меня ещё можно мучить? А-ха-ха…»

В подвале послышалось сдавленное кряхтение.

«Почему я ещё не сошёл с ума? Почему я ещё думаю? Люди сходят с ума и от меньшего. Настю из отдела продаж сбила машина, даже не сильно, только небольшая трещина в ноге, но что-то там с ней случилось, и она вроде как с ума сошла. Говорили, что сначала депрессия была, а потом начала постель грызть… что-то такое, и, в конце концов, её в психушку отправили.

Я пробовал задушить сам себя, но не получается. Отключаюсь, а когда прихожу в себя, уже опять дышу. Мда… никогда бы не подумал, что буду такое делать».

Где-то сзади пискнул медицинский аппарат.

«Может, я уже здесь несколько лет… В прошлый раз, когда приходил в себя, волосков на нижней губе вроде не было. Сколько это значит? Неделя? Две? Когда он в последний раз приходил? Сколько раз он брил меня? С памятью все плохо. Помню только последние разы, когда брил или приходил, а до этого — ничего, темнота какая-то. Ничего… а когда пытаюсь вспомнить, то… наваливается это…»

Он забылся на какое-то время, нервно шевеля губами. Минут на десять. Внезапно вздрогнул. Очнулся.

«Не чувствую тело. Как будто моё сознание лежит здесь на кушетке, а тела давно уже нет. То, что осталось, это не моё тело. Это какое-то случайное тело. Какой-то обрубок, куда меня поселили. Этот урод украл мою душу, запер её здесь и теперь мучает, держа в этом уродском теле.

Почему я все ещё могу связно думать? Видимо, он мне что-то вкалывает. Какую-то химию, стимуляторы, чтобы я общался ним, или что-то такое… Или я вовсе не мыслю, и меня давно уже нет».

Закрыв глаза, он пролежал так около минуты, затем снова открыл их.

«Я помню, не смог попасть на факультет международных отношений, и даже родители не смогли ничего сделать, там все было расписано на несколько лет вперёд. И вот тогда я посчитал это несправедливостью. А-ха-ха-ха… Несправедливость. Несправедливость, что не взяли на бюджетное место того факультета, на которое рассчитывал мальчик… А-ха-ха-ха…»

Сдавленный смех превратился в сдавленный кашель, который завершился каким-то горловым бульканьем.