Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

Голливудский мейнстрим десятилетиями изображал трансгендерных мужчин и женщин как курьезы, достойные презрения, либо как психопатов, либо то и другое сразу. В популярных фильмах – «Бритве»[105], «Молчании ягнят», «Жестокой игре», «Эйсе Вентуре» – трансгендерные персонажи были убийцами или манипуляторами. Мысль о том, что они достойны сочувствия, «долго не могла достичь больших студийных фильмов», по словам режиссера и сценариста Педро Альмодовара. «Но в независимой среде она всегда существовала», – говорит он.

В 1999 году испанский автор, уже известный несколькими страстными, игристыми фильмами, включая «Женщин на грани нервного срыва», выпустил «Все о моей матери», на тот момент самый успешный фильм в его карьере. «Все о моей матери» рассказывает о женщине, которая, потеряв сына, погружается в жизни нескольких добросердечных и эксцентричных героев. Среди них давно пропавшая подруга – трансгендерная женщина Аградо, которая прямо излагает свою жизненную философию: «Чем больше ты похожа на то, чем мечтаешь стать, тем более ты настоящая».

Аградо была уже не первым трансгендерным персонажем в фильмах Альмодовара. «Я всегда хотел, чтобы мои вымышленные сюжеты отражали жизнь, – говорит он, – а транссексуальность – часть человеческой природы». Но в восьмидесятые и девяностые режиссер хорошо понимал, что рассказывать такие сюжеты в Голливуде он не смог бы. Большие студии не интересовались историями трансгендерных людей. «Естественным местом обитания для нас были артхаусные кинотеатры, – говорит он. – Это давало свободу».

Однако создатели «Парни не плачут» обнаружили, что даже среди инвесторов независимого кино не все были заинтересованы в истории Брэндона. «Нам говорили: он такой неприятный, он всем лжет, обманывает, крадет – причем у людей, которые сами пригласили его к себе домой, – вспоминает Вачон. – Я уже начинала волноваться из-за проектов, которые готовили конкуренты». Вачон добыла 1,7 миллиона долларов от Hart Sharp Entertainment – кинокомпании, специализирующейся на производстве и дистрибуции, чей офис по удачному совпадению находился в соседнем помещении с манхэттенской штаб-квартирой Killer Films.

Наконец-то у Пирс были кое-какие деньги. Кроме того, она получила от Тисдел письменное согласие на то, чтобы использовать в фильме ее образ. Но ей по-прежнему нужен был исполнитель роли Брэндона Тины – причем за поиски она принялась еще несколько лет назад, не зная точно, будут ли вообще сняты «Парни». «Я сразу решила начинать с квир-сообщества, – говорит она. – В этом мире я жила, и искать гетеросексуалов казалось мне странным. Не потому, что среди них нет хороших актеров, просто гендер проявляется во всем». Пирс рассказывает, что три года отсматривала кассеты с пробами, но не могла найти нужного актера. Пирс и кастинг-директор «Парней» Керри Барден говорят, что в конце девяностых выбор трансгендерных актеров был невелик. «Мы публиковали объявления в разных городах, и несколько трансгендерных артистов приходили пробоваться, – говорит Барден. – Но в тот момент в сообществе было не очень много актеров. Мы не смогли найти профессионального трансгендерного актера, который справился бы с ролью».

После того, как в 1997 году заглавная героиня сериала «Эллен» совершила каминг-аут, Пирс вдруг оказалась завалена письмами от актрис, которые хотели пробоваться на роль. Пирс проводила пробы, но им, как она говорит, «не удавалось избавиться от своей женственности». «Так что у нас оказалось две группы: девушки, которые не могли преобразить свой гендер, и гендерквиры, от которых мы не добивались актерской игры. Я не говорю, что все были бездарными, – просто не получалось. Время при этом шло».

Незадолго до даты начала съемок Барден работал на кастинге студийного проекта в Лос-Анджелесе и решил отвести время обеденного перерыва на пробы для «Парни не плачут». Тут и появилась Хилари Суэнк. «У нее были роскошные, длинные волосы, как у Джулии Робертс, и она их спрятала под ковбойскую шляпу, – вспоминает Барден. – В ней была мужская сексапильность. Она понимала: Брэндон знает, что нравится девушкам».

Барден отправил Пирс и продюсерам кассету с пробами Суэнк. Те уже начинали отчаиваться: до съемок оставались считанные месяцы. «Мы с Кимберли посмотрели запись у нас в офисе часов в десять вечера, – говорит сопродюсер Колоднер. – Мы всех проматывали: нет, нет, нет… А потом появилась Хилари. Помню, как Кимберли остановила видео: „Господи, вот же он!“» «Она улыбалась, – говорит Пирс про запись проб. – Она открылась. Я просто влюбилась в эти глаза, в эти губы, в этого доброго и веселого человека. Это был наш герой. Сразу было понятно: вот поэтому Брэндону так доверяли. Он сам открывался».