Лучший исторический детектив (СИ)

Они поехали по Потёмкинской улице, проехали мимо Херсонского Губернского дворянского собрания, мимо типографии Ходушиной и будки квартального на пересечении с Преображенской улицей, мимо (о, ужас!) публичного дома Гольдштейна…

— …Барышня, приехали, — Лиля очнулась от своих мыслей, и оказалось, что они уже давно стоят у Всесвятской церкви.

Расплатившись с извозчиком, она вышла из пролётки и направилась на кладбище, которое горожане называли Херсонским Некрополем. Сначала даже испугалась, что не найдёт Мещеряковых, так много новых могил появилось за эти годы. Но потом сориентировалась, пошла по нужной аллее и нашла то, что искала. Это была заброшенная могила в конце аллеи, у старой кладбищенской стены, выложенной из неровно отделанного жёлтого камня. «Мещеряковы Капитолина Захаровна и Михаил Мефодьевич. Спите с миром».

Лиля наклонилась и смахнула с надгробья засохшие листья. Потом провела рукой по буквам… Слой пыли и песка намело за годы её отсутствия. Она попробовала рукой смахнуть пыль. Потом села на полуразваленную скамеечку, задумалась… и запахло ванильным тестом, булочками с корицей, Рождеством, пасхальными куличами… Запахло детством. Это могло случиться только здесь, в Херсоне. Картины детства, которые она никогда не вспоминала в Европе, теперь явственно вставали перед глазами. Вспомнилось, как её готовили в первый класс 2-ой Мариинско-Александровской женской гимназии, что на Пестелевском бульваре. Она много раз примеряла форму: коричневое платье с белым воротником и белыми манжетами и чёрный передник. Так и сяк она вертелась перед зеркалом, а Капитолина Захаровна и Михаил Мефодьевич с умилением смотрели на свою любимицу… Вспоминалось, как вместе гуляли по Суворовской, по Гимназическому бульвару (который ежедневно поливался) под звуки оркестра на Потёмкинском бульваре. Всякий раз, встречая и приветствуя знакомых, Мещеряковы не забывали обращать их внимание на свою маленькую дочь. Разнаряженные дамы и надутые господа нарочито вежливо здоровались, мужчины приподнимали шляпы:

— Ах, какая прелесть! — восклицали дамы, и в то же время рассматривали девочку с головы до пят. Ведь многие знали, что она — найдёныш, подброшенный на крыльцо.

Вспомнилось, как она играла гаммы, часами разучивала фортепианные пьесы, а Мещеряковы, если случалось войти в гостиную, где стоял рояль, проходили мимо на цыпочках, не сводя с неё глаз, полных родительского обожания.

А как-то, ещё в первом классе, она заболела дифтерией, так они целую ночь просидели около её постели, когда врач сказал, что в эту ночь наступит кризис — перелом в болезни: выздоровление или смерть. Она выжила, пошла на поправку, а Мещеряковы ещё долго выполняли любой её каприз и даже носили её на руках.

…Лиля вытирала слёзы и гладила рукой холодный могильный камень. «Простите меня, простите, родные. Я так долго о вас не вспоминала… Но я вернулась, я с вами…»

Уходя с кладбища, она заметила могильщика.

— Братец, присматривай за могилкой, — она сунула ему в руку ассигнацию и указала могилу.

После этого зашла во Всесвятскую церковь. Поставила свечки за упокой души, дала на нужды церкви. Потом обратилась к отцу Василию:

— Батюшка, не поможете ли найти двух работников в дом? Чтоб непьющие были, без семьи. А я им стол да кров дам, только бы работали хорошо.

— А почему в газете не огласите? — спросил священник с большой окладистой бородой, в золотой рясе и с большим распятием на животе.

— Боюсь я, батюшка, с улицы без рекомендации брать. На вашу волю полагаюсь. Может, есть у вас на примете честные, работящие труженики, которым кров нужен? Вот мой адрес, — она быстро написала свой адрес, обмакнув перо в чернильницу и взяв бумагу там, где писали записки про сорокоуст и молебен о здравии и упокоении, и вручила записку служителю Божьему.

— Хорошо, дочь моя, найду я двух человечков. Раз на святую церковь не пожалела, сделаю и я добро. Только сегодня-завтра не обещаю. Время потребно для таких поисков.

— Я подожду, батюшка.

Получив благословение, Лиля отправилась домой. На улице лил осенний дождь. Пока она добралась до дому, совершенно промокла.

Дворецкий с Лизой пили чай на кухне.

— Барышня, я вот купила французский замок из последних новинок, — тут же подскочила со своего места Лиза.

Лиля покрутила в руках замок, пощёлкала им, убедившись, насколько он надёжен, как он открывается и закрывается, и осталась довольна.

— Пошли в кабинет, — позвала она дворецкого.

Оставшись вдвоём с ним, она вручила ему замок и сказала:

— Завтра поставишь на эту дверь.

— Дело в том… что я… я… не умею…

— Как не умеешь?!

За долгие годы, которые Лиля знала дворецкого, она его досконально изучила — как ей казалось. Она думала, что он может всё. Абсолютно всё. Он ставил ей компрессы, когда она болела, лечил от депрессии, готовил еду, договаривался с портнихами о её сеансах примерок платьев, переписывал у её однокурсников пропущенные ею лекции в Сорбонне… Он всегда знал, где что лежит из её вещей, и она никогда не тратила времени на поиски — спрашивала у него, и он тут же находил потерянное.