Лучший из миров: как философы предлагали устроить общество и государство

После выхода книги о Христианополисе в свет она не снискала особой славы и за ней не выстроились толпы поклонников. Часть исследователей посчитала ее вторичной, переработанным вариантом «Утопии» Томаса Мора, другие назвали ее реконструкцией «Города солнца» Кампанеллы. Вот и в России утопия Андреэ не стала популярной. В магазинах можно найти утопии Мора и Кампанеллы, но не удастся отыскать Андреэ. Но мы смогли увидеть отличительную особенность его утопий на примере описания образовательного учреждения. Высока вероятность, что сам знаменитый Фрэнсис Бэкон позаимствовал некоторые идеи Христианополиса для своей незавершенной утопии «Новая Атлантида». Свой идеальный христианский город Бэкон тоже поместил на удаленный остров, жемчужиной которого стал колледж – «Дом Соломона», который многие стали называть прообразом Лондонского королевского общества и других европейских академий наук. В «Новой Атлантиде» на острове устроены различные лаборатории и места для наблюдений за явлениями природы, проведения экспериментов и воспроизводства разных физических состояний. Среди исследователей на острове устроено разделение труда, когда каждый ученый занимается конкретной задачей: собирает данные, проводит опыт, описывает его или каталогизирует. Благодаря такому устройству колледж не просто занимался умозрительными науками, но и добывал новые практические знания путем эксперимента.

Иоганн Валентин Андреэ, как и Фрэнсис Бэкон, боролся против аристотелевских методов в образовании, хотел очистить науку от влияния чистой логики и софистики, сделать ее более практической. На этом пути Андреэ попал в тень Бэкона, чья работа «Новый органон»[58] с изложением индуктивного метода научных исследований стала настоящим хитом, а следом за ней и «Новая Атлантида». Образ нового научного учреждения, устроенного для проведения исследований по методологии Бэкона, становится для многих образцом современных учебных заведений. Мы же теперь знаем вклад Андреэ в развитие и популяризацию новых образовательных идей, а также практико-ориентированного обучения и работы. Людей, которые не приносят практической пользы человечеству с помощью своих знаний, Андреэ ценил не больше глупых свиней.

Некоторые могут возразить: как могут люди, пытающиеся построить идеальную религиозную общину, говорить о каком-то развитии науки? Ведь наука и религия – совершенно несовместимые вещи. Вот такой интересный XVI век у нас выдался, католик Кампанелла, протестант-лютеранин Андреэ и представитель англиканской церкви Бэкон пишут свои утопии, в которых наука и религия становятся основой процветающего общества.

Насколько такие общества станут процветающими? Не заведет ли подход Андреэ далеко от идеального государства, прямиком в тюремные лагеря? Не окажемся ли мы словно в «Темных началах» Филипа Пулмана[59], когда «женевский папа» Кальвин установит свою диктатуру в Европе, имея власть над всеми сферами жизни общества?

Освобождение от власти вещей и комплекса неполноценности через ограничение своих желаний в своей крайней форме не обязательно будет показателем счастья. Зададимся вопросами: свободен ли человек, сидящий в тюрьме? счастлив ли он? Можно ответить, что нет. Но если использовать подход самоограничений, то заключенный может сказать, что он свободен, ведь ему совсем не хочется никуда выходить из здания тюрьмы. Его никто не ограничивает в желаниях, он сделал так, что его желания не распространяются на те вещи, которые ему запрещены. А раз так, то он чувствует себя счастливым. Вот только сторонний наблюдатель вряд ли назовет такого человека свободным и счастливым. Жители Христианополиса в тюрьмах не сидят, да и вообще у них нет тюрем, так что это уже хорошо, но можем ли мы их назвать свободными и счастливыми? Тут уж решайте сами.

Для тех, кто еще не определился, стоит ли верить в Бога или нет, другой современник Андреэ – ученый и философ Блез Паскаль – предлагает пари[60]: Бог или существует, или не существует, поэтому каждый может сделать ставку на один из вариантов и стать либо верующим, либо атеистом. Что же мы теряем или выигрываем? Сделав ставку на существование Бога, конечно, придется соблюдать некоторые обряды, но в конце, в случае успеха, ждет вечное блаженство. В случае провала мы лишь теряем некоторое время на обряды. Если сделать ставку на атеизм, то мы выигрываем немного времени за счет неисполнения религиозных практик, но при условии ненулевой вероятности существования Бога проигрыш влечет за собой вечные муки. Таким образом, выбор жизни по канонам веры становится более безопасной стратегией в ситуации неопределенности существования таких великих сил. При этом самому Блезу Паскалю религия не помешала стать известным математиком и физиком, в честь которого даже назвали один из языков программирования.

Глава 6. Проекты утопических коммунн и паноптикон

Часть 1. О дивный новый промышленный мир