Луиза Вернье

— Я прекрасно знал, что со мной случится, если я откажусь. Моей службе в Са-Гард подошел бы конец. Мне пришлось бы бесславно уволиться из армии, нарушив дисциплину, я вызвал бы неудовольствие императора. Ты хоть понимаешь, что бы это для меня значило?

Она уныло кивнула.

— Да, — еле слышно прошептала она.

Пьер приободрился, решив, что сумел хоть как-то оправдаться в ее глазах, и подошел ближе.

— Ты ведь уже надевала мое кольцо, оно уже было на твоем пальце, и там оно и должно находиться. Я всегда буду считать тебя своей настоящей женой, единственной моей возлюбленной, и ты всегда будешь получать все, что пожелает твое сердце. — Он взял кольцо и перстень со столика, на который она их положила. Луиза не заметила этого, так как стояла, отвернувшись и прижав пальцы к губам, чувствуя, что вот-вот потеряет самообладание. Пьер осторожно приблизился еще на один шаг, теперь он уже мог дотянуться до нее рукой. — Если тебе надоела эта квартира, я выстрою тебе дом, какой захочешь, или куплю любой приглянувшийся особняк, может быть, в Сен-Жермене или…

Он уже взял ее руку, она почувствовала, что Пьер нащупывает ее палец, желая надеть на него кольцо.

— Нет! Нет! Нет! — Луиза с такой силой выдернула руку, что кольцо выскочило у него из руки, сверкнув, перекрутилось в воздухе, упало на пол, отскочило и закатилось куда-то. Несколько ужасных мгновений ей казалось, что он сейчас ее ударит, чувствуя, как от него волнами исходят задетая гордость, тщеславие, ярость и гнев. Его лицо и глаза напомнили ей неистовых революционеров, ее соотечественников, которых известные художники изображали с безумным взором и раздувающимися ноздрями.

— Проклятие! — закричал он, и на виске и на подбородке у него запульсировали жилки. — Неужели для твоей любви нужно только брачное свидетельство? Что-то я не слышал, чтобы ты упоминала о нем, когда впервые мне отдалась. Это мне… — он ткнул себя пальцем в грудь, — это мне была невыносима мысль о том, что я не смогу быть с тобой до конца своих дней. Неужели я стал меньше для тебя значить только потому, что, не по своей вине, упустил шанс заполучить эту бумажку, которая узаконила бы нашу близость? Неужели все это время ты мечтала только об этой бумажке?

Она отчаянно затрясла головой, сжала кулаки.

— Нет! Нет! Я бы никогда и ни за что тебя не бросила! Я скорее умерла бы. Но ты обязан был сказать мне правду. Я хотела, чтобы ты остался со мной навсегда.

Пьер немного успокоился, и даже на губах появилась еле заметная улыбка облегчения.

— Я твой навсегда. Я люблю тебя. Только тебя. Между нами ничего не изменилось.

Она посмотрела на него со странной жалостью, как будто видела нечто большее кроме гордыни, не терпящей поражений, и знала, какие мучения ему еще предстоит пережить. Сделав усилие, она продолжила так, будто он ничего не говорил:

— Если бы ты сказал мне, что император против нашего брака, мы обсудили бы это вдвоем и вместе нашли бы какой-нибудь выход. Ты бы с честью оставил службу, и мы могли бы уехать из Франции за границу. Хотя бы в Америку или на остров Мартинику, или представляли бы интересы Франции в Мексике. — Что-то мелькнуло у него в глазах, и она поняла, что эта идея приходила ему в голову, но он от нее отмахнулся.

— Я не смог бы бросить родину во время войны, — упрямо заявил он.

Луиза беспомощно пожала плечами, ничуть не сомневаясь в его патриотизме, но просто они уже дошли до той точки, когда им стало не о чем друг с другом говорить. Он любил ее, но недостаточно сильно, чтобы все бросить ради нее, как поступила бы в таких злосчастных обстоятельствах она. На нее вдруг снизошло прозрение, и она поняла, что случайно угадала, почему именно хотел он утаить от нее правду. Даже если бы войны не было, это ничего бы не изменило. И тут сама собой пришла на ум излюбленная поговорка Катрин: все мужчины хотят усидеть на двух стульях сразу. Он — не исключение. Не в состоянии больше это выдерживать, Луиза подняла оброненную перчатку, пытаясь найти в себе силы.

— Я примирилась бы с тем, что ты не можешь на мне жениться. Мы далеко не первые и не последние влюбленные, которым роковое стечение обстоятельств мешает пожениться, но я не могу делить тебя с кем-то, Пьер. Ты недооцениваешь глубину моих чувств, если думаешь, что такое возможно. Неужели ты не видишь, что я не смогу всю оставшуюся жизнь ждать и надеяться, когда ты соизволишь выделить мне час, день или даже неделю или две? Я видела, к чему это привело Катрин. По своей натуре я никогда не смогу занимать второе место.

— Для меня ты всегда будешь на первом месте, — сердито возразил он, вконец выведенный из себя ее желанием бросить его.

Ей было невыносимо смотреть на его лицо, на котором застыло страдание. Луиза закусила губу, изо всех сил пытаясь успокоиться, но ее голос дрожал, она была уже близка к истерике.