Луна и Смерть

Я искал
и не плачу, хотя не найду никогда.
Среди пересохших камней и пустых насекомых
не увижу сражение солнца с живыми телами.

Я вернусь к изначальному миру
столкновений, приливов и гулов,
к истокам новорожденных,
туда, где поверхности нет,
где увижу, как то, что искал, обретет свою
белую радость,
когда улечу, исчезая в любви и песках.

Туда не проникнет иней зрачков угасших
и стоны деревьев, которые губит шашень.
Там очертанья переплелись так тесно,
что каждая форма – только залог движенья.

И не пробиться там через рой соцветий —
зубы, как сахар, в воздухе растворятся.
И не погладить папоротник ладонью —
оледенит ее ужас слоновой кости.

Там, под корнями и в сердцевине ветра,
так очевидна истина заблуждений,
никелевый пловец, стерегущий волны
и сонных коров розоватые женские ноги.

Я искал
и не плачу, хотя не найду никогда.
Я вернусь к изначальному, влажному трепету мира
и увижу, как то, что искал, обретет свою белую радость,
когда улечу, исчезая в любви и песках.

Улетаю – навеки юный – над пустотою кроватей,
над стайкой бризов и севших на мель баркасов.
Дрожанье удара, толчок о крутую вечность
и любовь – наконец, беспробудная. Любовь!
                Любовь наяву!

Эдем-Милс, Вермонт,

24 августа 1929 года

На ферме

Перевод Анатолия Гелескула

Малыш Стэнтон