Луна команчей

Всю ночь Знаменитая Обувь просидел, прислушиваясь.

Он слышал, как зуек крикнул еще несколько раз и умчался. Люди часто лгали, но зуек лгал только тогда, когда у него были яйца, которые надо было защитить. Если гнездо зуйка было рядом, то вода тоже была рядом. Утром они могли напиться.

32

Голубая Утка позволил Эрмоуку и Обезьяне Джону ехать на своих запасных лошадях из-за двух команчей, которые наблюдали за ними весь день. Эрмоук первым увидел их. Это было незадолго до того, как у его лошади иссякли силы. Он вытащил свое ружье и указал на запад, но Голубая Утка вначале ничего ясного не увидел. Обезьяна Джон, столь близорукий, что иногда садился на чужую лошадь, полагая, что это его собственная, ничего не увидел, но на всякий случай тоже вытащил свое ружье.

— То, что ты увидел, это юкка, или две юкки, — сказал Голубая Утка Эрмоуку. Ему не терпелось ускорить движение и догнать Бизоньего Горба, след которого был следом слабого старика, человека, который умрет через день или два.

Голубая Утка не хотел, чтобы его отец умер, прежде чем они найдут его. Он был готов не обращать внимания ни на что, только бы догнать своего отца, прежде чем тот умрет.

Только когда они с трудом добрались до Лошадиного озера и напились из маленького родника, Голубая Утка наконец увидел этих двух команчей. Он решил, что жажда ослабила его зрение. Два воина команчей верхом находились далеко на западе, на видном месте. Они не приближались. Они просто смотрели, но от этого Голубая Утка встревожился больше, чем когда-либо, и поспешил продолжить преследование. Затем лошадь Обезьяны Джона легла и не могла подняться, невзирая на то, что они сильно били его. Голубая Утка знал, что команчи принадлежат к группе Антилоп — группе Куана. Никакие другие индейцы не рисковали так далеко забираться в Льяно. Они должны знать о маленьком роднике. Возможно, они охраняли его. Если они находились там, то остальная часть группы не могла быть далеко.

Голубая Утка знал, что Антилопы не считают его команчем. Если они решили убить его, то пришли с достаточным количеством воинов. Поэтому он решил держать Эрмоука и Обезьяну Джона с собой, даже если бы для этого надо было позволить им воспользоваться его запасными лошадьми. Оба они были надежными стрелками, и три ружья были лучше, чем одно, если придется столкнуться с Антилопами.

Они часть дня отдыхали у источника на Лошадином озере. Два команча не приближались, но и не уезжали. Голубая Утка знал, что его отец может быть всего в нескольких милях впереди. Через час или два они могли захватить и убить его. Он хотел, чтобы лошади отдохнули и поели. Они могли подкрепиться растениями, которые росли у маленького родника. Он не хотел вступать в схватку с Антилопами, если бы мог — это был бы заранее проигрышный бой. Он хотел оставаться у источника всю ночь и уехать за час до рассвета. Он хотел уехать, прежде чем станет светло, найти своего отца, убить его и отправиться на север с максимальной скоростью, направляясь к Рио-Карризо или реке Симаррон.

Если бы он ехал достаточно быстро, то скоро вернулся к высоким травам вдоль Симаррона. Он не думал, что Антилопы последуют за ним туда. При необходимости он мог убить Эрмоука и Обезьяну Джона и забрать их лошадей. Лучше ездить на всех лошадях до самой смерти и устраивать засады путешественникам на одном из ведущих на запад трактов, чем вступать в бой с Антилопами.

Утром, когда достаточно посветлело, чтобы осмотреть всю равнину, Эрмоук, который сильно нервничал, сделал новое открытие: рейнджеры, которых они как будто обогнали, не сдались. Не только на западе были два команча, но и с юга их преследовали, по крайней мере, четыре всадника.

Увидев это, Эрмоук почувствовал горькую досаду от того, что последовал за Голубой Уткой в такое место.

Теперь с одной стороны были команчи, а позади — техасские рейнджеры, в стране, слишком безводной, чтобы в ней выжить. К тому же, они находились здесь всего лишь потому, что Голубая Утка хотел отомстить за обиду Бизоньему Горбу.

— Мы должны оставить его одного, — сказал он Обезьяне Джону. — Двое на западе хотят получить наши волосы, а проклятые рейнджеры хотят нас повесить.

Обезьяна Джон был слишком напуган команчами, чтобы бояться еще и рейнджеров.

— Я не переживаю по поводу повешения, — сказал он. – Здесь и не на чем нас повесить. Однако свои волосы я хотел бы сохранить, если бы смог.

— Кроме того, у нас нет табака, — добавил он немного позже.

— Потому что ты сжевал его весь, проклятая свинья, — заметил Эрмоук.

По его мнению, Обезьяна Джон занимал ступень чуть выше, чем человеческая плевательница.

В подсознании Обезьяны Джона зрела еще одна тревога: Голубая Утка. Он не предлагал им отправиться с ним в путь. Если бы не появились команчи, то он, вероятно, покинул бы их умирать голодной смертью, и он все еще может так и поступить. Когда они ехали на север, Обезьяна Джон обнаружил, что его беспокойство по поводу Голубой Утки отставляло на задний план все его другие заботы.