Луна команчей

— Ты будешь ждать! — настоял Пинающий Волк. — Я не собираюсь воровать лошадь, пока солнце не зашло. Если я захочу эту лошадь, то уведу ее сегодня вечером. Тогда ты сможешь пойти со мной.

Он сделал паузу и посмотрел на угрюмого молодого воина, недовольного молодого человека. Когда он сам был молод, то никогда не позволял себе возражать приказу, отданному старшим. Танцующий Кролик надулся как девочка, когда Пинающий Волк оставил его с лошадьми.

Пинающий Волк находился далеко впереди техасцев. Он спрятался за низким кустом юкки и ждал.

Задолго до того, как техасцы прошли, он к своему отвращению увидел, что с ними была даже не лошадь: это был всего лишь коричневый мул. Вся его поездка была бесполезна. Команчи использовали мулов только в пищу. Некоторые команчи считали, что мясо мула на вкус лучше, чем конина. Он сам, в основном, избегал воровать мулов, потому что они не могли размножаться.

Зачем красть лошадь, которая не может привести жеребят?

Он, тем не менее, ожидал, сидя за юккой, когда техасцы прошли приблизительно на расстоянии полумили.

Знаменитая Обувь шел впереди, вероятно надеясь найти воду. Ружье В Воде был с техасцами, и Маккрей — тоже. Кроме них были негр и тощий мужчина, оба молодые.

Ружье В Воде немного хромал, возможно потому, что у него не было каблуков на его сапогах.

Пока Пинающий Волк наблюдал за утомленными людьми, бредущими в сторону большого шара заходящего солнца, его внезапно охватила печаль. Он почувствовал такую тяжесть в груди, что начал завидовать Бизоньему Горбу, который уже был мертв. Он уже знал, что не хочет воровать коричневого мула техасцев, и не потому, что у него была какая-то симпатия к техасцам, или он пожалел их из-за их долгого путешествия. Он знал, что техасцы убили бы его, если бы увидели, и он в свою очередь попытался бы убить их, если бы они стали доступными целями. Они всегда были ненавистными врагами и все еще оставались ненавистными врагами. Пинающий Волк был благодарен за то, что он был достаточно преуспевающим и свободным, таким, что мог все еще ненавидеть техасцев, как должен ненавидеть их команч. Он был рад, что не должен был притворяться их другом, чтобы собрать себе на жизнь жалкие гроши.

Все же ему было грустно, и когда техасцы остановились, чтобы стать лагерем, когда сумерки сделали равнины нечеткими — здесь тень, там последние полосы солнечного света — печаль наполнила его, пока он не почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется. Там поблизости были Ружье В Воде и Серебряные Волосы Маккрей, люди, с которыми он воевал большую часть своей жизни и будет с удовольствием воевать снова, если сможет. Он украл очень много лошадей у них или у отрядов рейнджеров, с которыми они ехали. Однажды он и Бизоний Горб подожгли прерию и чуть не захватили врасплох этих двух людей и не сожгли их и весь их отряд. Они обменивались пулями, стрелами, бросали копья, и все же эти два рейнджера все еще были живы, и он тоже.

Когда Пинающий Волк наблюдал, как негр спутывает коричневого мула, он вспомнил, как однажды, всего в нескольких милях от места, где они сейчас находились, он украл Бизоньего Коня прямо из-под носа Большого Коня Скалла. Он украл его и отвел в Мексику. Это дело стоило жизни Трем Птицам и привело к его собственному недомоганию, когда он стал видеть два предмета там, где был всего один.

Это было великим подвигом, кража Бизоньего Коня, великой лошади, которой суждено было быть съеденной в Мексике множеством маленьких темных людей. Некоторые старики все еще пели о Большом Коне Скалле и Бизоньем Коне. Он тоже пел о них, когда были великие праздники и танцы, что случалось теперь не так часто, когда бизоны ушли на север, где не могут чувствовать запаха белых.

При воспоминании о своем великом подвиге Пинающему Волку захотелось петь. Желание петь росло в нем и смешивалось в его груди с печалью, которая пришла к нему, поскольку он понял, что время великой войны прошло. Вероятно теперь будут меньше убивать. Куана и Антилопы могут еще немного повоевать, но только немного. Время великой войны закончилось. Команчам осталось только улыбаться белым и притворяться, что они не ненавидят их.

Пинающий Волк не хотел улыбаться белому человеку. Он хотел умереть где-нибудь на Льяно, в одиночестве, в месте духов, как попытался сделать Бизоний Горб. Не только это было его желанием. Он не хотел также красть маленького коричневого мула. Зачем человеку, который украл когда-то Бизоньего Коня, воровать тощего коричневого мула? Совершить такое — значит оскорбить самого себя.

Поэтому он подождал, пока поднялась луна, и отправился назад, чтобы вернуться к оврагу и лошадям и обнаружить, что Танцующий Кролик, глупый мальчишка, не повиновался ему и последовал за ним.

— Что ты делаешь? Я сказал, чтобы ты стерег лошадей, — сказал Пинающий Волк. — Если бы эти техасцы не так устали, то они увели бы наших лошадей.

— Я только что пришел, потому хотел посмотреть, как ты украдешь лошадь, — ответил Танцующий Кролик. — Я просто хочу видеть, как ты это делаешь.

— Это даже не лошадь! — сказал Пинающий Волк.