Луна команчей

Джейк Спун все тужился и тужился.

Мэгги видела, какой он юный, и она даже немного пожалела его.

Когда прошла его слабость, она почистила его немного и помогла ему выйти в дверь.

16

— А сейчас, парни, посмотрите туда! — сказал Айниш Скалл, указывая на запад, на маленький красный крутой холм. — Видите это? Представьте себе, что это ваши Альпы.

— Что-что, капитан? — спросил Длинный Билл.

Было время завтрака. Дитс только поджарил немного вкусного бекона. С ветром, хотя и холодным, можно было мириться, особенно, когда он сидел у костра и держал жестяную кружку с обжигающим кофе, который по структуре был почти таким же густым, как грязь. Все рейнджеры сгорбились над кружками, грея замерзшие лица паром от обжигающего кофе. Исключением был Вудро Колл, уже оседлавший лошадь и готовый к путешествию, хотя даже он не имел ни малейшего представления о том, куда они направляются и зачем. Они путешествовали на юг несколько дней, но затем капитан вдруг отклонился к западу, по направлению к длинному пустому пространству, где, как знал любой из рейнджеров, не было ничего, что можно было увидеть или сделать.

Низкий, с плоской вершиной холм был красным в лучах утреннего солнца.

— Альпы, мистер Коулмэн, — повторили капитан. — Если вы окажетесь в Швейцарии или Франции, вы должны будете пересечь их, прежде чем доберетесь до Италии и поедите вкусных макарон. Такая проблема была и у Ганнибала. У него была куча слонов, но на альпийских перевалах лежал снег. Что ему было делать?

Капитан Скалл пил бренди, свой утренний напиток, который был также и его вечерним напитком, до тех пор, пока не заканчивался.

В одной пухлой паре седельных вьюков не было ничего, кроме бренди. Глоток или два этого напитка утром чудесно прочищали мозги в походе, а также редко препятствовали появлению у него педагогического настроя. История и, в частности, военная история были его страстью.

Гарвард хотел научить его этому предмету, но он не видел оснований учить военную историю, когда сам мог ее творить на поле сражения. Итак, он упаковал пылкую Долли Джонсон, свою невесту из Бирмингема, и отправился в Техас, чтобы сражаться на полях Мексиканской войны. Там он быстро захватил три значительных города и ряд унылых деревень. Воздух грубой границы так взбодрил его, что он мало задумывался о возвращении в Бостон, в библиотеку и университет. Благодаря его длинной череде побед в Мексике, ему вскоре предложили командование расхристанным, но стойким отрядом добровольцев, известных как техасские рейнджеры.

Айниш Скалл хорошо разбирался в политике и был убежден в том, что в Америке назревает великий гражданский конфликт, но до пика этого конфликта было еще несколько лет. После начала войны Айниш Скалл рассчитывал на генеральский чин. Есть ли лучший способ привлечь к себе внимание военного ведомства, чем быть победителем команчей, кайова, апачей, пауни или любого другого племени, пытающегося остановить продвижение англо-саксонских переселенцев?

Скалл, конечно, еще не разгромил дикие племена, но он энергично гонял их в течение почти десяти лет, а в это время мало-помалу поселения расползались вверх по рекам и в плодородные долины. Были основаны фермы и ранчо, их сжигали краснокожие, и их отстраивали заново. Были основаны небольшие бедные поселки, проложены фургонные тракты через ухабистую прерию. Правительство постепенно размещало свою линию фортов вдоль северной и западной границ поселений. Все это время Скалл и его рейнджеры рыскали и скитались, преследуя угонщиков скота на юге и бросая вызов индейцам на севере.

Тем не менее, время от времени, понюхивая бренди, подставляя шею холодному ветру, больше соответствующему климату Новой Англии, Скалл обнаруживал, что в нем немного оживают профессорские замашки.

На досуге он скучал по научным беседам Кембриджа. Порой он впадал в депрессию, когда он видел пробел в знаниях у бедных глупых сотоварищей, которыми он командовал. Они были безрассудно храбрыми, но, увы, невежественными. Молодому Коллу, правда, очень хотелось учиться, и Огастес Маккрей иногда передразнивал несколько строк из латыни, которые он почерпнул в какой-то теннессийской школе. Но, по правде говоря, эти люди были несведущи, поэтому, иногда, когда поблизости не было противостоящего им врага, он начинал читать небольшие импровизированные лекции о великих исторических сражениях. Конечно, маленький крутой холм на западе мало походил на Альпы, но он был единственным холмом в поле зрения, и ему приходилось играть несвойственную ему роль.

— Нет, вы посмотрите, Ганнибал и его слоны находились на левой стороне холмов, или, по крайней мере, он хотел, чтобы его враги так думали, — сказал Скалл, расхаживая взад и вперед со стаканом бренди в руке. Он терпеть не мог пить бренди из чего-нибудь, кроме стакана. На каждое патрулирование он тщательно заворачивал и упаковал шесть стаканов для бренди, но, несмотря на всю осторожность, он, как правило, к концу рейда вынужден был принимать бренди из жестяной кружки.

— Что он делал со слонами, если он был среди снегов? — спросил Огастес.