Луна над Сохо

– Не знаю, сэр, – опустил я глаза. – Может быть, как раз для первого опыта их будет достаточно?

– Однако мы по-прежнему не знаем, где их искать, – напомнил Найтингейл.

– Я знаю где.

МЫ припарковали «Форд Транзит» на Грейт-Уиндмилл-стрит, рядом с «Макдоналдсом», и, оставив там наш маленький отряд, двинулись к служебному входу в «Кафе де Пари».

– Почему мы не отпустили Фрэнка? – спросил я.

– Он может понадобиться, если этот проклятый черный маг вернется, – ответил Найтингейл.

– Хотите сказать, у вас не хватит сил справиться с ним?

– Береженого бог бережет.

Дверь служебного входа была приоткрыта. Это означало, что Симона с сестрами, возможно, находятся внутри, а еще давало прекрасную возможность проникнуть в здание без ордера на обыск, обычно необходимого согласно параграфу 17 Закона о полиции и доказательствах по уголовным делам от 1984 года. В кухне на полу валялось битое стекло. Очевидно, девушки решили побаловать себя поздним перекусом. Дверца холодильника была открыта, и его гудение слышалось даже в коридоре.

– Они, скорее всего, в зале перед сценой, – сказал я. Найтингейл кивнул. – Дайте мне пять минут, чтобы все им объяснить, и заходите.

Он снова кивнул.

– Будьте осторожны, Питер.

Коридор круто свернул в сторону. В конце его была дверь. Войдя в нее, я оказался на лестничной площадке, с которой просматривался зал кафе. В отличие от прошлого раза, теперь по всему танцполу были расставлены столики, накрытые крахмальными белыми скатертями.

Я понял сразу. Как только увидел их, сидящих за тем самым столиком, совсем маленьким, в дальнем углу. На столике стояло три бутылки, по одной на каждую. Сердце у меня упало, а в ушах зазвенело, но я все равно заставил себя спуститься.

Они по-прежнему были в той одежде, в которой убегали, однако постарались привести себя в пристойный вид с помощью туши и помады. Анализы, взятые доктором Валидом, позже показали, что сестры воспользовались смесью алкоголя и снотворного. Состав последнего соответствовал описанию на пустых блистерах, аккуратную пачку которых обнаружили в сумочке Пегги.

Жертвы суицида редко выглядят эстетично. Но сестрам удалось избежать жалких поз, высунутых распухших языков и луж рвоты на столе. Думаю, они сами оценили бы получившуюся композицию: три прелестных юных создания, застывших в самом расцвете своей красоты. А я был в такой ярости, что пришлось постоять и отдышаться, прежде чем хоть что-то делать.

Глаза Симоны были открыты. Волосы свободно рассыпались по плечам, и я отвел их в сторону, чтобы попытаться нащупать пульс на шее. Кожа еще даже не полностью остыла – потом выяснилось, что смерть наступила за двадцать минут до моего прихода. То есть когда мы с Найтингейлом обсуждали вопросы сравнительной этики. Сейчас, рядом с Симоной, я по-прежнему чувствовал запахи цветущей жимолости и кирпичной пыли. А вот музыка, которая, оказывается, все это время сопровождала их, умолкла.

Я не стал ни целовать ее, ни гладить по щеке.

Нельзя было портить улики.

14. Сегодня утром я проснулся [80]

На следующее утро после подниматься надо так: откидываете одеяло, переворачиваетесь, спускаете ноги на пол и встаете. Идете в туалет, потом в душ, одеваетесь и спускаетесь в столовую завтракать. Потом общаетесь с начальником, отрабатываете формы, обедаете, затем идете в спортзал и вышибаете там дух из боксерской груши. После этого принимаете душ, одеваетесь, садитесь в служебный «Форд» и едете в центр, чтобы вас там увидело как можно больше людей. Вы будете так делать, потому что это ваша работа, потому что иначе нельзя и еще потому, что вы это просто любите. Повторять до тех пор, пока не перестанут сниться кошмары – или пока вы к ним просто не привыкнете, смотря что случится раньше.

Заключение судмедэксперта гласило, что сестры совершили самоубийство. Таким образом, им удалось снискать минуту славы в прессе групповым актом суицида. Но никто из журналистов не попытался выяснить причину.

Дальнейшее расследование взял на себя Найтингейл, а Вестминстер выделил ему в помощь двух констеблей, одним из которых оказалась моя старая знакомая, сомалийская шахидка. Мы не могли им сообщить, что погибшие были бессмертными вампиршами и питались джазом. Поэтому я должен был проследить их историю до самого начала, то есть до войны.

В 1941 году родители Симоны Фитцуильям, Шерри Мансье и Маргарет «Пегги» Браун заявили в полицию о пропаже дочерей. Полиция, конечно, провела расследование, но не слишком тщательное. И неудивительно – город был охвачен огнем. Я подумал, не поискать ли ближайших родственников, но что я им скажу? Что какая-то двоюродная бабушка, о которой все давно забыли, погибла в «Кафе де Пари» во время печально известной бомбардировки, но умудрилась обрести вполне приятное посмертие? И наслаждалась им, пока не появился я и не стал виновником ее смерти, теперь уже окончательной.