Луна в Водолее

Да, заикнись Мария Сергеевна отцу Никодиму о подобных мечтаниях — досталось бы ей по первое число! Ведь так думать о сёстрах во Христе — это же нужна дьявольская гордыня! Пожалуй, в оправдание женщины можно сказать только одно: человек не волен в своих мыслях, и если не пытается воплотить в действительность рождающиеся у него болезненные фантазии, то и судить его не за что. Опять-таки… ревность… уж коли она всерьёз прихватит — можно и не до такого домечтаться! А Мария Сергеевна — даже в мыслях — развратницам, соблазняющим её непутёвого Лёвушку, всё-таки не желала смерти. А что столь сурово подумала только о воцерковлённых — хотя если кто-то и собирается увести её Льва, то наверняка женщина считающаяся православной, в лучшем случае, номинально — это неизбежные издержки определённого образа мысли. В самом деле, на каком основании Мария Сергеевна могла бы представить, чтобы атеистку, язычницу — да даже и заурядную суеверную прихожанку — высекли плетьми на амвоне? Нет, этой чести, по её мнению, могла удостоиться только прелюбодейка, воображающая себя воцерковлённой по-настоящему. Стало быть, претендующая на духовное попечение отца Никодима… На его внимание и заботу…

…отца Никодима — конечно же! Если кто-то сейчас и может её вразумить — только он! Богом поставленный пасти своих неразумных духовных чад!

Мятущийся ум Марии Сергеевны, как утопающий за соломинку, схватился за эту, лучиком маяка в беспросветной ночи мелькнувшую мысль: не оценивая, не выбирая — сразу. Ибо ослеплённая ревностью женщина на данный момент не видела ничего лучшего, а принять какое-нибудь решение ей требовалось срочно. И даже разочарование от сегодняшнего разговора со священником — когда он посоветовал ей подумать до понедельника с окончательным решением о переходе в гимназию — не поколебало намерений Марии Сергеевны: пусть сердится, пусть выговаривает — она никак не может обойтись без совета своего духовного руководителя!

Никодим Афанасьевич, с помощью Зелёного Змия отразивший кошмарный натиск Врага, исправно страдал всю первую половину пятницы, таким образом расплачиваясь за небескорыстную помощь союзника: однако, общую слабость, сухость во рту и головную боль считая более чем приемлемой ценой за избавление от душевных терзаний, он нисколько не сожалел о вчерашней пьянке — напротив! Готов был благословить — сделавшийся на Руси народным — горький бальзам средневековых алхимиков: слава Богу! Ему не потребуется обращаться ни к отцу Питириму, ни к психиатру Илье Шершеневичу! Во всяком случае — в ближайшее время. Жуткое дьявольское искушение преодолено! А в сравнении со вчерашним ехидством Врага сегодняшнее похмелье — пустяк! Две таблетки аспирина, две стопки водки — и жизнь продолжается, не правда ли?

Соответственно, обращение Марии Сергеевны с радостной для неё вестью из Великореченска было оценено преимущественно не отцом Никодимом, а психиатром Извековым — хватит! Необходимо определиться! Вчера и позавчера, то произвольно смешивая, то разделяя две своих ипостаси, он из-за этой женщины за малым не угодил в лапы Врага! И сегодня повторять вчерашние ошибки — было бы даже не глупостью, а полным идиотизмом! Нет! Если проблемы Марии Сергеевны скорее психологического, чем религиозного свойства, то и отвечает ей пусть психиатр Извеков!

И когда около десяти вечера его духовная дочь позвонила снова и залепетала нечто невразумительное о своих фантазиях относительно похотливой великореченской Афродиты, то поначалу Никодим Афанасьевич рассердился и сделал ей строгий выговор, однако, вслушавшись и оценив душевное состояние женщины, на минуту задумался и принял неожиданное не только для неё, но даже и для себя решение:

— Вот что, Мария. Этот бред — ну, чтобы срочно поехать в Великореченск — оставь до завтра. А сейчас — давай прямо ко мне. Посидим, потолкуем — может, и додумаемся до чего-нибудь интересного… как говорится, две головы…

— К вам, отец, Никодим? — растерянно переспросила женщина. — Прямо сейчас?.. На ночь глядя?..

— Прямо сейчас, Мария. Знаю, что привыкла рано ложиться, ну да сегодня ничего не поделаешь — придётся потерпеть. Тем более, что в твоём состоянии… всё равно ведь уснёшь не скоро! Кстати, у меня и заночуешь. Так что захвати зубную щётку, ну и ещё чего… тебе это лучше знать… только, пожалуйста, не копайся. А то ведь вы женщины… ладно, Мария! Жду!

— А матушка Ольга?..

— Глупости! Раз пригласил — тебе, Мария, не о чем беспокоится! Пятнадцать минут на сборы, полчаса на дорогу — стало быть, без пяти одиннадцать! Смотри у меня — не опаздывай! Всё, Мария. До встречи. Жду.

Закончить приглашение в форме и тоном приказа подсказала отцу Никодиму его, вдруг необычайно обострившаяся, интуиция. И на этот раз подсказала верно: входной звонок Марии Сергеевны раздался в квартире Извековых ровно в 22 часа 55 минут.