Луна в Водолее

Поднимаясь вслед за хозяином на второй этаж и автоматически отвечал на его шутку, астролог думая о другом: «Чёрт! Откуда Илья Благовестов мог знать, что он, заговорившись с Танечкой, неожиданно для себя задержится? Сам по себе визит — ладно! Событие вполне прогнозируемое: любопытство и всё такое… но эта нечаянная задержка?»

Между тем, Павел, будто догадавшись о сомнениях Окаёмова, поспешил успокоить астролога:

— Лев Иванович, не удивляйтесь. Ну, что Илья Давидович знал не только о вашем приезде, но и о том, что вы задержитесь. Да и вообще — его информированности… иногда, знаете, мне кажется, что для Ильи Давидовича вообще нет ничего тайного… и не только в нашем земном мире… хотя, конечно, это не так…

Отвечая на невысказанный вопрос Окаёмова, Павел провёл его в просторную светлую комнату и усадил к столу.

— Лев Иванович, минуточку погодите, я сейчас поставлю чай. Вам какой? С мятой, зверобоем, шиповником? А хотите — у меня есть дальневосточный лимонник и ещё кое-какие травки? Очень полезные.

Окаёмов терпеть не мог перекочевавшие из народной медицины в застолье значительной части населения нашей страны (в первую очередь — женского) различные травяные настои — почему-то именуемые чаями. И особенно его раздражало — когда в благородный китайский напиток добавляли разную сорную дрянь: зверобой или мяту. Что же до их целебных свойств… он, чёрт побери, не лечится приходит в гости!

— Павел Савельевич, извините, но… если можно… я бы предпочёл натурального… без добавок.

— Понял, Лев Иванович. Вам китайского или цейлонского?

— Всё равно, Павел Савельевич: какого — вы.

Мальков вышел на кухню, и за время его отсутствия Окаёмов осмотрелся по сторонам: примерно, двадцати метровая комната в два окна — стол, диван, несколько стульев, шкаф для одежды и занимающие едва ли не целую стену книжные полки. Да, ещё — компьютер. Ничего лишнего, но всё обстоятельно, всё по делу: можно сказать, образцовое жилище не бедствующего, мало или совсем не пьющего учёного-холостяка — с лёгким уклоном в монашество. Да и вообще: разглядывая снаружи этот старый монастырский дом, Лев Иванович предполагал внутри если не ряды монашеских келий, то что-то вроде общежития для аспирантов — с отдельными комнатами, но совместными «местами общего пользования». С одной-двумя обособленными квартирками для начальства. Оказалось, что нет — ничего подобного: уютное, просторное, разумеется, не роскошное, но вполне благоустроенное жильё. Опять-таки — на какие шиши?

Стоило Окаёмову задуматься об этом, как явившийся из кухни Павел предупредил возможный вопрос астролога:

— Вижу, Лев Иванович, вы несколько удивлены? И наверняка спрашиваете себя — откуда? У рядовых «постсоветских» учёных могут быть такие деньги? Ну — на эти «хоромы»?

Павел широким жестом обвёл по сторонам правой рукой и отверг попытку астролога возразить, что это, дескать, не его дело.

— Нет, нет, Лев Иванович, я хочу — чтобы без недоразумений. А то вы действительно можете Бог весть что подумать. Так вот: до восемьдесят девятого года в этом здании размещалась контора по заготовке вторсырья — ну, в общем, «рога и копыта»…

Далее Павел кратко, но обстоятельно рассказал, как четырём молодым (тогда в основном по чуть-чуть за тридцать) преподавателям местного университета, — нет, Илья Давидович здесь поселился позже, в девяносто пятом, когда один из «основоположников» и его друг Натан Моисеевич эмигрировал в Израиль, — удалось на исходе перестройки занять брошенное бесследно исчезнувшими «рогами и копытами» помещение. Нынешнему благоустройству которого они всецело обязаны Виктору Евгеньевичу Хлопушину — умудрившемуся в мутных волнах псевдорыночной экономики (не будем говорить — как) из скромного университетского преподавателя вознестись о-го-го куда! Однако, несмотря на свою блистательную финансовую карьеру, не порвавшему связей со старыми товарищами и хотя ныне практически здесь не живущему — постоянно в его квартире обитает только домработница, очаровательная шестидесятилетняя Нинель Сергеевна, да время от времени очередная «пассия» — но усердно пекущемуся о родовом гнёздышке. И не только о гнёздышке, о его обитателях — тоже. Оно, конечно, не сказать, чтобы чересчур приятно получать от своего бывшего коллеги смахивающие на милостыню «гранты», но…

Таким образом за каких-нибудь десять минут Лев Иванович оказался посвящённым во всю «подноготную» сей относительно процветающей «коммуны». За это время закипел чайник, и Павел предложил выйти в сад: в беседке, знаете, сейчас — прелесть. Сирень, яблони — всё цветёт. Естественно, Окаёмов согласился, и нагруженные всем необходимым для чаепития они спустились по лестнице.