Луна в Водолее

— Постой, Паша, не мешай Льву. Феодосий — понятно. И прочие коронованные мерзавцы. И то, что время от времени того или иного из них считали Антихристом — тоже. Но ведь Лев — о другом. И ты это прекрасно понимаешь. И нарочно уводишь в сторону. Ведь суть-то не в том или ином порфироносном маньяке, а в обожествлении земной власти. Стало быть, в обожествлении права одних людей мучить и убивать других. И кто, спрашивается, именем Христа учинил эту вселенскую гнусность? То-то! Так что, Пашенька, не возникай! Антихрист твой тёзка — и всё тут! — Защищая столь прельстившую его окаёмовскую гипотезу, Пётр не желал уступать ни шагу. — Он — и никто иной! Явившийся сразу после Христа и полностью извративший Его учение!

Эта невозможная категоричность вновь насторожила астролога: если Павел в своё черёд упрётся подобно защищаемому им тёзке?.. как это уже было несколькими минутами раньше?.. то?..

Павел, к радости Окаёмова, на этот раз не упёрся, а предпочёл отвлекающий обходной манёвр:

— Знаешь, Пётр Семёнович, давай попробуем по-другому. Лев Иванович высказал интересную гипотезу — кто спорит. Но принимать её в качестве аксиомы… ведь ты же учёный — всё, стало быть, должен подвергать сомнению, а тут… уверовал как ребёнок! Почему? Объясни — будь добр.

— А ты, Паша, разве ещё не догадался? — как о чём-то само собой разумеющемся заговорил, враз успокоившись, Пётр. — Ведь мы с тобой столько говорили о религии — что о моих взглядах ты знаешь едва ли не лучше меня самого!

— Ну, что Иисус Христос для тебя Сын Божий — только иносказательно… В лучшем случае — Сын Человеческий, сумевший ещё в этой жизни достичь Божественного Совершенства… Ах, да… Ещё — сатана… которого ты ни за что не хочешь допустить в наш мир… пожалуй — догадываюсь… противник Христу может, по-твоему, быть только из людей?

— А как же иначе, Пашенька? Вспомни, сам говорил не раз, что ко времени Иисуса Христа цельность ветхозаветного мировоззрения была утрачена… что Иегова — в качестве Бога — многих уже не удовлетворял… и когда Иисусу открылось, что Бог — не кровавый свирепый деспот, не «огонь поядающий», а Папа… и оставался, возможно, только один шаг для постижения Истинного Божьего Промысла… и, соответственно, для понимания Истинного нашего Места в Мире… нашёлся-таки фарисей! Задержавший этот шаг на две тысячи лет! И кто же, спрашивается, Антихрист?!

«…а гвозди гвозди
кинжалы гвозди
деньги розданы
глоточек воздуха
одну росинку
неси неси блядь
ты что взбесилась
кыш говорят по домам
сваливай сваливая мариам»

— Вопреки, казалось бы, месту и времени в голове Льва Ивановича вдруг замелькало нечто поэтическое по форме. А по сущности? Растерявшийся Окаёмов ни за что на свете не ответил бы на подобный вопрос — да и вообще: кроме, на его взгляд бездарных, попыток в юности, Лев Иванович никогда всерьёз не пробовал сочинять стихи — и вдруг… ни хрена себе!

«Пётр, не считающий себя христианином, и сомнительно воцерковлённый Павел… Ведь его рассуждения об Иегове, «обветшавшем» уже ко времени Иисуса Христа — страшная ересь… то-то наши — мои и его — так совпадают взгляды… да, но, в отличие от меня, он регулярно исповедуется и причащается… ест различные душеполезные травы… и вообще: воцерковлённый еретик — коктейль, будьте любезны! А уж в соединении с шибко учёным «неандертальцем» — мрак! Дейтрид лития-6, нафаршированный кусочками плутония-239! Которые так и норовят слиться в религиозном экстазе! Беги, Окаёмов, пока не поздно!», — донельзя смутившийся вдруг овладевшей им «версификационной» горячкой, Лев Иванович попробовал отвлечь себя от этой напасти если и не совсем надуманными, то жутко преувеличенными страхами — не помогло. Рифмованные фразы продолжали бесчинствовать в его, полностью вышедшей из повиновения, голове: