Лунное дитя

Мие показалось, что она говорила нормально. Может быть, у нее поднялось настроение?

Она услышала, как Мистер ставит портфель на пол, проходит в комнату и садится на диван.

– Как прошел день, дорогой? – спросила Мэм.

– Долго. Мой рейс отложили, – сказал Мистер. – Я рад вернуться домой.

– Ха! – Мэм фыркнула, и Мия напряглась.

«О нет».

Этот вопрос был ловушкой. Мия уже знала, что будет дальше, и ей стало жаль Мистера.

– Думаешь, у тебя был длинный день? О нет. Послушай, с чем мне сегодня пришлось столкнуться.

Пока Мэм рассказывала о женщине, которая звонила в дверь, Мистер молчал.

– Она притворилась одной из моих поклонниц. Но вместо этого вынюхивала, сколько у нас детей. Затем она прошла на кухню и сделала ехидное замечание по поводу ведра Мии. Она сказала, что я слишком нарядно одета для уборки. Это вообще не ее дело!

Когда Мэм сердилась, слова быстро срывались у нее с уст. Гневные восклицания рикошетом отскакивали от стен. Даже укрывшись за диваном, Мия чувствовала исходящие от Мэм волны ярости.

– Погоди, – перебил ее Мистер. – Она спросила, сколько у нас детей?

Мэм ненавидела, когда ее перебивали, и сразу же дала это понять.

– Да, Мэтт, – холодно сказала она. – И еще. Она хотела знать мое мнение о школе Джейкоба. У них для этого вроде бы должны быть фокус-группы. Можно подумать, ходить по домам – куда более эффективный способ оценки. И с каких это пор я обязана держать их в курсе? Они, очевидно, понятия не имеют, сколько у меня дел.

– Это был окружной социальный работник? – Мистер говорил медленно. Мия сразу вспомнила, как Джейкоб разговаривал с ней, когда пытался что-то объяснить.

– Я же сказала, Мэтт. Слушай внимательнее.

– Сюзетта, послушай. – Мие показалось, что он подался вперед. – А что, если она знает о Мие и ведет расследование? Что, если кто-нибудь узнал, что она здесь живет, и сообщил об этом?

– Это был обычный визит, Мэтт. Она приходила ко всем соседям.

Мия представила, как Мэм хмурится и складывает руки на груди. Она всегда так делала, когда была недовольна.

– Конечно, она так и сказала, – сказал Мистер. – Сюзетта, ты, наверное, самая глупая женщина на свете, раз впустила в дом социального работника.

– Что ты сказал? Это я глупая?

Мия неловко заерзала за диваном. Ей нужно в туалет, но сейчас у нее нет никакой возможности выйти из своего укрытия незамеченной.

– В данном случае – да.

Ни с того ни с сего Мэм начала кричать. Ее голос был таким громким, что Мия задрожала. Она ничего не говорила: это был просто крик, полный злобы и ярости. Она кричала так долго и громко, что Мия закрыла уши руками.

Когда она перестала кричать, Мистер спросил:

– Ты закончила вести себя как ребенок?

Мия услышала, как Мэм вскочила со своего места.

– Я не обязана это слушать! – закричала она. Потом Мия услышала, как Мэм выбегает из комнаты и поднимается по лестнице, а Мистер идет за ней, продолжая говорить о социальном работнике.

Мия выбралась из своего укрытия и пошла в туалет.

Со вздохом сделав свое дело, она помыла и вытерла руки, а потом выглянула за дверь.

Вокруг никого не было.

Теперь ей просто нужно найти себе дело, чтобы, когда Мэм спустится вниз, казалось, что она занята.

* * *

Когда мама закричала, Джейкоб был полностью погружен в игру. Ее крик был слышен даже через наушники. Он поставил игру на паузу и прислушался.

«Что на этот раз?»

Непохоже, что она ранена; крик был скорее яростным, чем полным боли. Когда она перестала кричать, она бросилась вверх по лестнице. Папа шел следом и звал ее по имени.

Они снова ссорятся. Ему казалось, что дом большую часть времени является полем боя. Папа говорил что-то о том, что кого-то впустили в дом, а потом сказал что-то о Мие.

Какая ирония. Маленькая Мия, самый милый и безобидный человек на свете, способна вселить такой страх в сердца его родителей.

Конечно, на самом деле их пугала не она, а мысль о том, что из-за нее они могут попасть в беду. Иногда папа не поднимал эту тему по нескольку месяцев, и тогда Джейкоб даже забывал, что Мия живет у них незаконно. Если никто не говорил об этом, казалось, что ее удочерили. Или, как говорила мама, «спасли от ужасной участи». Но затем папу что-то пугало, он говорил об этом маме, и у них начиналась ужасная ссора. Они обвиняли друг друга и обзывали. Они грозились, что упекут друг друга за решетку или расскажут об их промахах его бабушке или дедушке.

Джейкоб находил это забавным. Они уже давно взрослые люди, но все еще не хотели, чтобы их родители знали, что они делали что-то не так.

Это так глупо.

Сейчас одобрение отца и матери ничего для него не значило. А к сорока годам у него будет своя жизнь и он будет слишком занят, чтобы интересоваться их мнением.

Папа кричал:

– Сюзетта, хотя бы раз подумай головой! Ты когда-нибудь слышала, чтобы социальный работник наносил обычный визит?

– Конечно, слышала. Это их работа, Мэтт.

Ей ничего не докажешь.

Джейкоб встал и открыл дверь, чтобы лучше слышать.

– Говорю тебе, кто-то знает о Мие. Кто-то сообщил в органы.

Мама фыркнула:

– Мэтт, ты чересчур драматизируешь. Никто не знает о Мие. Как такое возможно?

Папа не собирался сдаваться: