Лунное граффити

За столиком Дилан рассказывает девчонкам, что мы идем на вечеринку, где можно встретить Тень и Поэта. Джезз и Дэйзи все устраивает, но Люси не проведешь. Она щелкает браслетом и начинает допрос:

— На вечеринку к кому?

Лео отвечает вместо Дилана:

— К другу моего брата.

Она по-прежнему обращается к Дилану:

— Значит, Тень — не из нашей школы?

— По-моему, они с Поэтом окончили двенад­цатый, — вынужден ответить он.

— Так Тень оканчивал двенадцатый у нас?

— Не знаю, — мямлит он.

— Не знаешь? — с нажимом уточняет она.

— Ты что — коп? Ну не помню я.

Мне смешно. Мозги у нее что надо, как сказал бы Берт. Два месяца назад, за день до его смерти, мы обедали в подсобке. Валери позаботилась о хо­лодном пиве для каждого, поэтому язык у меня развязался, и я сказал: «Хватит мне западать на ум­ных пташек».

«Я тоже влюбился в умную пташку», — отве­тил Берт.

«Это точно, — согласился я, указывая на пи­во. — Как ты ее завоевал?»

«Пригласил. — Он сделал глоток. — Она ска­зала “да”».

«Пригласить — полдела. Все самое сложное на­чинается потом».

Мы допивали пиво, облокотившись на коробки с красками. Руки у Берта тряслись, но не больше обычного. Когда зазвенел колокольчик, сообщая о посетителе, он тяжело поднялся и зашаркал в тор­говый зал. Почти сразу послышался грохот, и по полу покатились баллончики. «Со мной все в по­рядке, — сообщил он, когда я прибежал на шум. — Не заметил вот их. К тебе пришли».

Бет с коробкой моих вещей стояла в дверях. Она могла бы выбрать время, когда меня нет и ос­тавить коробку у меня на пороге, или вовсе не воз­вращать, в отместку, — но она не из тех. Ей надо убедиться, что я в порядке, и вернуть то, чем я до­рожу. Альбом Джеффри Смарта — я давал ей по­смотреть. Футболку, которую я сделал в девятом классе на уроке по трафаретной печати. Компакт-диск группы «Рамоунз».

Когда она ушла, Берт посоветовал: «Скажи ей, что хочешь помириться». — «С какой стати? Я не хочу». — «Не посеешь — не пожнешь», — заявил Берт, допивая пиво.

Я стоял за прилавком, прокручивая всевозможные способы помириться, но все они кончались одина­ково: мой отказ что-либо менять и ее уход. В груди у меня стало тесно, будто там столпился весь мир.

Я попросил Берта отпустить меня пораньше, взял баллончик — и мозг отключился, руки ожи­ли, и я вырвался на стену: нарисованное привиде­ние, захлопнутое в банке. Я рассматривал готовый рисунок, зная, что беда не в нехватке воздуха. Бе­да в том, что воздуха крошечной склянки ему хва­лит на всю жизнь. Что же ты, привиденьице? По­чему дал себя загнать?

Джезз уговаривает Люси отстать от Дилана и хочет пихнуть ее под столом. Я в курсе, потому что пинок достается мне.

— Возьми левее, — советую я, и она пробует еще раз. — Еще левее.

Я удовлетворенно наблюдаю, как она дважды попадает в цель.

Начинается общий треп про предстоящий вечер. Лео заигрывает с Джезз. Дилан пытается заигры­вать с Дэйзи, но в ответ его щелкают по носу па­кетиками с сахаром. Выдержка у него что надо. Лю­си смотрит в окно, но видит что-то свое, как и два года назад, когда я наблюдал за ней в школе.

Она мало изменилась. По-прежнему скрепляет копну темных волос парой кисточек для рисова­ния. По-прежнему улыбается с таким выражени­ем лица, будто знает, что вы хотите услышать.

— Зачем он тебе так нужен? — помолчав, спра­шиваю я, но она далеко. Я наблюдаю за ней еще немного и спрашиваю снова: — Зачем он тебе так нужен?

Она моргает, возвращаясь в реальность. Щелка­ет браслетом и отвечает:

— Нужен, и все.

Получив от Джезз второй пинок, я затыкаюсь. Мне и так есть о чем подумать. Раз Тень окончил двенадцатый не в нашей школе, то понятно, по­чему мы не встречались. Встреть я его, сразу бы догадалась, что это он. Такого парня нельзя не за­метить.

Джезз ловит мой взгляд и барабанит по столу тремя пальцами. Три пальца означают «я болтаю с потрясающим парнем». Это совсем не то же, что барабанить четырьмя пальцами, то есть сигнали­зировать: «любым способом уведи меня от этого парня, даже если придется подпалить мне волосы».

А вот пять пальцев — это уже вопль души: «держите меня семеро, это он». Джезз как раз кладет на стол всю ладонь.

Лео и вправду нестерпимо хорош. Пять пальцев можно считать за десять. К тому же он высокий, Джезз такие нравятся. Однажды, увидев его изда­ли, я решила, что мне навстречу шагает дерево, вы­соченный дуб, только с бритой головой, бархатны­ми глазами и татуировкой. Лео — бедовый парень. Джезз это знает, но хочет забыть об этом сегодня вечером. Я пробовала так с Эдом — и получила вселенское молчание, хлопок по заду и дикий при­ступ рвоты. Он уж точно не мистер Дарси.

Мама однажды рассказала, как поняла, что ей нужен именно папа. «Он мог одновременно жон­глировать и говорить о последствиях глобализа­ции. Все остальные могли только что-то одно, да и то посредственно».