Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

Тут у меня невольно полились слезы, но это не помешало мне заметить, как внезапно изменилось застывшее лицо Ламбиса, а взгляд его метнулся на что-то за моей спиной, на что-то за дверьми…

Тень упала из дверного проема. Мешковатые бриджи и критская повязка. В церковь быстро входил человек с ножом в руке. Я завопила:

– Колин! Берегись!

Колин обернулся и выстрелил. В тот же самый момент Ламбис что-то заорал и прыгнул к нему. Пуля с глухим стуком ударилась в дверную опору, между мною и вошедшим, звук выстрела оглушительно резонировал от стен. Потом Ламбис схватил Колина за руку, другой рукой крепко обхватил мальчика, пистолет полетел на пол. Я не двинулась с места. В тот самый миг, как я крикнула, я увидела лицо вошедшего.

– Марк! – произнесла я теперь едва слышным голосом.

Выстрел застал его как раз в дверном проеме. Ламбис отпустил Колина и нагнулся поднять пистолет. Колин стоял, тупо моргая против света, он выглядел ошеломленным, казалось, прикоснись к нему – и он свалится.

– Колин, – сказал Марк.

И Колин тут же оказался у него в объятиях, он не произнес ни слова, ни звука и, можно было поклясться, едва дышал.

– Что они с тобой сделали? Ранили?

Я никогда не слышала у Марка такой интонации.

Мальчик покачал головой.

– Это правда, да? Тогда пойдем. Слава богу, все кончилось. Пойдем прямо к каику.

Я не слышала, было ли еще что-нибудь сказано. Я повернулась и пошла мимо них прочь из церкви. Ламбис сказал что-то, но я не обратила внимания. Теперь все равно, увидит меня кто-нибудь или нет, – я направилась вверх по склону лощины, назад в Айос-Георгиос.

Слезы все еще застилали мне глаза и дважды заставили меня оступиться: глупые слезы, которые незачем было скрывать. Я смахнула их. Я плакала так, как не плакала очень давно, я даже не могла вспомнить, когда такое было в последний раз. Настало время выходить из игры. Все кончено.

Кроме того, уже было поздно, и Фрэнсис, наверное, начала опасаться, не случилось ли со мной чего…

Глава 16

Сделав это, с воинственным кличем он

прошествовал прочь
И к Афинам своим повернул.

Джон Драйден. Паламон и Арсита

Я и тридцати ярдов не прошла, как услышала позади себя:

– Никола!

Я не обратила никакого внимания.

– Никола… пожалуйста, подождите! Я не могу идти так быстро.

Я заколебалась, потом посмотрела назад. Марк шел по тропинке вслед за мной, и единственным признаком его недавнего ранения была повязка на левой руке, сделанная из критского головного платка. Он выглядел совсем иначе, чем вчерашний нечесаный, небритый инвалид: он побрился и вымыл голову, но что совершенно изменило его внешний вид (недавно то же самое было с Колином) – так это чувство облегчения и счастья. Моей первой реакцией было даже некоторое удивление, что я сразу его узнала, второй – что «геройский» костюм ему оказался удивительно к лицу.

– Никола… – ему явно не хватало дыхания, – не убегайте, пожалуйста. Я должен вас поблагодарить…

– Не стоило беспокоиться. Все в порядке. – Я потихоньку запихнула влажный носовой платок в карман, изобразила какое-то подобие улыбки и повернулась, чтобы идти. – Вы с Колином лучше спускайтесь вниз к своему каику и уезжайте отсюда. Вы себя теперь чувствуете нормально? Выглядите вы намного лучше.

– Господи, да я совсем хорошо себя чувствую.

– Я рада за вас. Всего наилучшего, Марк. До свидания.

– Подождите, пожалуйста… я…

– Послушайте, мне надо поскорее возвращаться. Фрэнсис пошлет искать меня, а мне ведь добираться до дому еще три часа.

– Глупости! – Он стоял теперь передо мной прямо посредине тропинки. – Вниз по склону двух часов хватит, если на то пошло. Зачем же вы так вот убегаете? Вы должны знать…

– Все ведь кончилось, и вы не хотите больше меня в это впутывать. Вы с Ламбисом и Колином можете идти к себе на лодку и плыть отсюда прочь, вот и все.

– Но, дорогая моя, дайте же нам возможность отблагодарить вас! Ведь именно вы все сделали, пока я лежал как колода! А теперь – все прекрасно в основном благодаря вам. Послушайте, не расстраивайтесь, пожалуйста…

– Я и не расстраиваюсь. Не говорите глупостей. – Я шмыгнула носом и отвернулась. Солнце било прямо в глаза. Я с трудом сдерживала ярость, ведь слезы полились снова. Я обрушила на него поток слез. – Мы думали, он вас убил! Мы нашли ту могилу, и… на мертвеце ваша одежда. Это было ужасно, я прямо заболела. Разве этого недостаточно, чтобы у женщины разыгрались нервы…