Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

Ламбис усмехнулся. Было видно, что он успел привыкнуть к насмешкам Колина. В этот момент оба, казалось, были одного возраста. Ламбис, как и братья Лангли, выглядел теперь совершенно по-другому: намного моложе, складка у рта, придававшая лицу тяжелое, мрачное выражение, исчезла. Я понимала, что это было следствие тревоги, и мне стало, как никогда, стыдно.

– Так кто же они? – безмятежно спросил Ламбис.

Колин открыл было рот, чтобы издать радостный вопль, но тут же захлопнул его. Заговорил Марк:

– Я думаю, если даже ты и знаешь это, английский Ламбиса лучше твоего. Бог весть, где ты такому научился, все, наверное, сильно изменилось с тех пор, как я сам был в этом Борстале. Борстал, – это Ламбису, – школа такая в Англии[39]. Теперь внимание, дело серьезное, а времени у нас мало. Никола, садитесь сюда.

Грек подвинулся немного, чтобы освободить мне место. Я робко улыбнулась ему:

– Ламбис, мне следовало бы знать… Простите, мне в самом деле неудобно. Это все из-за того, что мы с Колином пережили такое страшное потрясение… и я, честное слово, и представить себе не могла, что там захоронен кто-то другой. Ведь такая же одежда была. Ну и наговорила всякого. Надеюсь, вы простите меня?

– Ничего, ничего. Конечно, вы разволновались, увидев труп. Подобные вещи не для дам. – Ламбис усмехнулся, завершив это свое учтивейшее высказывание, и предмет обсуждения был исчерпан.

– Итак, – решительно произнес Марк, захватывая инициативу, – мы не можем вас долго задерживать, так что, если не возражаете, начнем с вас…

– По-моему, – сказала я, – нам лучше сперва выслушать Колина. Кое-что из того, что он подслушал, когда был в этом волчьем логове, как мне кажется, дает ключи к разгадке всего остального.

И Колин рассказал им историю, которую я уже от него слышала, а после этого Марк – сильно погрустневший Марк – отрядил его вести наблюдение с полевым биноклем, а сам повернулся ко мне.

– Не знаю, с чего и начать, – внезапно смутилась я. – Возможно, многое и не имеет значения. Но попробую просто рассказать вам все, что происходило, а вы уж сами делайте выводы.

– Рассказывайте. Даже если это и не так важно.

– Ористе? – спросил Ламбис.

– Даже если это вздор, – перевел через плечо Колин.

– Даже если кажется, что это не имеет значения, – уточнил его брат. – Не обращай внимания, Ламбис, он немножко не в себе.

– А это идиома, – сказал Колин, – и означает…

– Заткнись, или я тебя заткну, – вспылил Марк, стремительно опустившись до уровня Колина. – Никола?

Я рассказала им, насколько могла короче, все, что произошло с тех пор, как я накануне покинула горный склон. Когда я закончила, наверное, с минуту все молчали.

– Ничего себе картина, – наконец медленно проговорил Марк. – Попытаюсь теперь подвести итоги, собрать воедино отдельные фрагменты. Я думаю, вы были правы: рассказанное Колином – ключ ко всему остальному. Главное – то, что находится у Стратоса и чем он обещает поделиться, – «горячее». – Он бросил взгляд на Ламбиса. – Это сленг, воровской жаргон, если хотите. Означает что-то краденое, возможно разыскиваемое полицией, и оно может быть опознано при обнаружении.

– Во множественном числе, – сказала я. – Они были «горячие».

– Да, во множественном числе. Вещи достаточно маленькие, и их можно было провезти, минуя таможню (мы займемся этим позже, но можно предположить, что они привезли их из Лондона), да и в Айос-Георгиосе что-то большое и заметное не скроешь.

– Драгоценности? – предположил Колин с горящим взором.

Было видно, что для него это становилось просто приключением – проделкой со счастливым концом, уже предопределенным присутствием его брата, историей, которую можно было припасти для того, чтобы рассказать в следующей четверти в школе. По крайней мере, с благодарностью подумала я, он, кажется, не относится к тем типам, которые коллекционируют кошмары.

Марк тоже видел это. Он мимолетно улыбнулся Колину:

– Сокровища Востока? Почему бы нет? Но вряд ли это имеет особое значение… в настоящий момент, во всяком случае. Все, что нам нужно, – иметь возможность связно изложить всю историю консулу в Афинах, так чтобы она неопровержимо доказывала связь Стратоса и компании с убийством Александроса… Если это будет сделано, наш вариант истории возымеет действие, сколько бы алиби ни заготовили в Айос-Георгиосе. Если мы сможем точно установить, что Джозеф преступник и убийца, тогда Ламбис отделается непреднамеренным убийством при смягчающих вину обстоятельствах, или убийством при самообороне, или еще чем-то, что найдут в данном случае достаточным. Это все, что меня сейчас тревожит. Он не попал бы в беду, если бы не мы, и главная для меня забота, чтобы он вышел чистым из этой истории.

Ламбис поднял голову, поймал мой взгляд и улыбнулся. Он вынул свой нож и принялся строгать изогнутую палочку, делая ее похожей на ящерицу. Я как зачарованная наблюдала, как она приобретает нужную форму.