Лунный камень

— Стало-быть, мы могли бы сойдтись съ ней, отвчалъ мистеръ Франклинъ. — Я самъ не останавливаюсь ни на чемъ. Ваше остроуміе, Бетереджъ, не только ничего не утратило, но, напротивъ, выиграло съ лтами. Правду сказала Пенелопа, когда я просилъ ее сообщить мн вс подробности о фокусникахъ: «Спросите лучше у батюшки, онъ разкажетъ вамъ лучше меня», отвчала ваша дочь, «онъ еще удивительно свжъ для своихъ лтъ и говоритъ какъ книга.» Тутъ щеки Пенелопы покрылись божественнымъ румянцемъ, и несмотря на все мое уваженіе къ вамъ, я не могъ удержаться, чтобы…. - догадывайтесь сами. Я зналъ ее еще ребенкомъ, но это не уменьшаетъ въ моихъ глазахъ ея прелестей. Однако, шутки въ сторону. Что длали тутъ фокусники?

Я былъ недоволенъ своею дочерью, не за то что она дала мистеру Франклину поцловать себя, — пусть цлуетъ сколько угодно, — а за то, что она вынуждала меня повторять ему ея глупую исторію о фокусникахъ. Нечего длать, нужно было разказать все обстоятельно. Но веселость мистера Франклина мгновенно исчезла. Онъ слушалъ меня насупивъ брови и подергивая себя за бороду. Когда же я кончилъ, онъ повторилъ вслдъ за мной два вопроса, предложенные мальчику главнымъ магикомъ, и повторилъ, очевидно, для того, чтобы лучше удержать ихъ въ своей памяти.

— Не по другой какой-нибудь дорог, а именно по той, которая ведетъ къ этому дому, подетъ сегодня Англичанинъ? Иметъ ли его Англичанинъ при себ? Я подозрваю, сказалъ мистеръ Франклинъ, вынимая изъ кармана маленькій запечатанный конвертъ, — что его означало вотъ это. А это, Бетереджъ, означаетъ не боле не мене какъ знаменитый желтый алмазъ дяди моего Гернкасля.

— Боже праведный, сэръ! воскликнулъ я:- какъ попалъ въ ваши руки алмазъ нечестиваго полковника?

— Въ завщаніи своемъ нечестивый полковникъ отказалъ его моей двоюродной сестр Рахили, какъ подарокъ ко дню ея рожденія, отвчалъ мистеръ Франклинъ. — А отецъ мой, въ качеств дядина душеприкащика, поручилъ мн доставить его сюда.

Еслибы море, кротко плескавшееся въ ту минуту на дюнахъ, вдругъ высохло передъ моими глазами, явленіе это поразило бы меня никакъ не боле чмъ слова мистера Франклина.

— Алмазъ полковника завщанъ миссъ Рахили! сказалъ я. — И вашъ отецъ, сэръ, былъ его душеприкащикомъ! А вдь я пошелъ бы на какое угодно пари, мистеръ Франклинъ, что отецъ вашъ не ршился бы дотронуться до полковника даже щипцами!

— Сильно сказано, Бетереджъ! Но въ чемъ же виноватъ былъ полковникъ? Впрочемъ, вдь онъ принадлежалъ скоре къ вашему поколнію нежели къ моему. Такъ сообщите же мн о немъ все что вы знаете, а я разкажу вамъ, какимъ образомъ отецъ мой сдлался его душеприкащикомъ и еще кое-что. Въ Лондон мн пришлось сдлать о моемъ дяд Гернкасл и это знаменитомъ алмаз не совсмъ благопріятныя открытія; но я желаю узнать отъ васъ, насколько она достоврны. Вы сейчасъ называли моего дядю «нечестивымъ полковникомъ». Пошарьте-ка въ своей памяти, старый другъ, и скажите, чмъ заслужилъ онъ это названіе.

Видя, что мистеръ Франклинъ говоритъ серіозно, я разказалъ ему все, и вотъ вамъ сущность моего разказа, который я повторяю здсь въ видахъ вашей же собственной пользы, читатели. Прочтите же его со вниманіемъ, иначе вы совсмъ растеряетесь, когда мы доберемся до самой середины этой запутанной исторіи. Выкиньте изъ головы дтей, обдъ, новую шляпку, словомъ, что бы тамъ ни было. Попытайтесь забыть политику, лошадей, биржевые курсы и клубный неудача. Надюсь, что вы не обидитесь моею смлостью; вдь это длается единственно для того, чтобы возбудить ваше благосклонное вниманіе. Боже мой! разв не видалъ я въ вашихъ рукахъ знаменитйшихъ авторовъ, и разв я не знаю какъ легко отвлекается вниманіе читателей, когда его проситъ у нихъ не человкъ, а книга?

Нсколько страницъ назадъ я упоминалъ объ отц моей госпожи, о старомъ лорд съ крутымъ нравомъ и длиннйшимъ языкомъ. У него было пять человкъ дтей. Прежде всего родилась два сына, потомъ, много лтъ спустя, жена его опять стала беременна, и три молодыя леди быстро послдовали одна за другою, — такъ быстро, какъ только допускала то природа вещей; госпожа моя, какъ я уже упоминалъ выше, была самая младшая и самая красивая изъ трехъ. Что касается до двухъ сыновей, старшій, Артуръ, наслдовалъ титулъ и владніе отца своего; а младшій, досточтимый Джонъ, получивъ прекрасное состояніе, отказанное ему какомъ-то родственникомъ, опредлился въ армію.