Лунный камень

Согласитесь, что не легко отвчать на замчаніе, сдланное вамъ невзначай, а притомъ по поводу вашего же собственнаго платья. Сверхъ того, печальный видъ двушки какъ-то особенно тронулъ меня въ эту минуту. Ея прекрасные томные глаза, единственное, что могло въ ней нравиться, и то уваженіе, съ которымъ она относилась къ моей счастливой старости и заслуженной репутаціи, какъ къ чему-то недосягаемому для нея самой, переполнили мое сердце глубокою жалостью къ нашей второй горничной. Не чувствуя себя способнымъ утшать ее, я счелъ за лучшее вести ее обдать.

— Помогите-ка мн встать, Розанна, сказалъ я. — Вы опоздали къ обду, и я пришелъ за вами.

— Вы, мистеръ Бетереджъ? отвчала она.

— Да, за вами послана была Нанси, отвчалъ я. — Но я разсудилъ, моя милая, что отъ меня вы скоре снесете одно маленькое замчаньице.

Вмсто того чтобы помочь мн приподняться, бдняжка боязливо взяла меня за руку и пожала ее. Она всячески старалась подавить выступившія на глазахъ ея слезы и наконецъ успла въ этомъ. Съ тхъ поръ я сталъ уважать Розанну.

— Вы очень добры, мистеръ Бетереджъ, отвчала она. — У меня сегодня нтъ аппетиту: позвольте мн посидть здсь еще нсколько времени.

— Какая вамъ охота оставаться здсь, и почему вы постоянно выбираете это унылое мсто для вашихъ прогулокъ? спросилъ я Розанну.

— Что-то влечетъ меня сюда, отвчала двушка, чертя пальцемъ по песку. — Я длаю надъ собой усиліе чтобы не приходить сюда и все-таки прихожу иногда, сказала она тихо, будто пугаясь своей собственной мысли, — иногда, мистеръ Бетереджъ, мн кажется, что тутъ найду я свою могилу.

— Знаю одно, что дома найдете вы жареную баранину и жирный пуддингъ! отвчалъ я. — Ступайте же скоре обдать, Розанна! Вотъ, до чего доводятъ размышленія на тощій желудокъ.

Я говорилъ съ ней строго; мн досадно было (въ мои лта) слышать, что двадцатипятилтняя женщина толкуетъ о смерти! Но, должно-быть, она не слыхала словъ моихъ, потому что положивъ мн руку на плечо, она не трогалась съ мста и такимъ образомъ продолжала удерживать меня подл себя.

— Это мсто очаровало меня, сказала она. — Ночью я вижу его во сн; днемъ я мечтаю о немъ, сидя за своею работой. Вы знаете, мистеръ Бетереджъ, что я признательна за сдланное мн добро; я стараюсь показать себя достойною вашего расположенія и доврія миледи. Но иногда мн кажется, что жизнь въ этомъ дом слишкомъ хороша и безмятежна для такой женщины какъ я, которая столько надла, мистеръ Бетереджъ, столько испытала. Я чувствую себя мене одинокою въ этомъ уединенномъ мст нежели посреди прочихъ слугъ, которые не имютъ ничего общаго со мной. Конечно, ни миледи, ни надзирательниц исправительнаго дома не понять, какимъ ужаснымъ упрекомъ служатъ честные люди такимъ женщинамъ, какъ я. Не браните меня, миленькій мистеръ Бетереджъ. Вдь я все длаю, что мн приказываютъ — не правда ли? Не говорите же миледи, что я чмъ-нибудь недовольна; напротивъ того, я всмъ довольна. Иногда только душа моя смущается — вотъ и все.

Вдругъ она отдернула свою руку отъ моего плеча и указала мн на пески.

— Смотрите, сказала Розанна, — не удивительное ли, не ужасное ли это зрлище?

Мн уже не разъ приходилось его видть и несмотря на то оно всегда кажется мн новымъ. Я взглянулъ по направленію ея руки. Въ это время начинался отливъ, и страшный песчаный берегъ заколыхался. Его обширная бурая поверхность медленно вздулась, потомъ подернулась мелкою рябью и задрожала.

— Знаете ли, на что это похоже? сказала Розанна, схвативъ меня опять за плечо? — Мн кажется, будто подъ этими песками задыхаются сотни людей; они силятся выйдти на поверхность, но все глубже и глубже погружаются въ бездну! Бросьте туда камень, мистеръ Бетереджъ, бросьте и посмотрите, какъ его втянетъ въ песокъ.

Вотъ онъ горячечный бредъ-то! Вотъ онъ тощій-то желудокъ, дйствующій на тревожный умъ! Съ языка моего уже готовъ былъ сорваться рзкій отвтъ — въ интересахъ самой бдняжки, увряю васъ, — какъ вдругъ внезапно раздавшійся между холмами голосъ остановилъ меня. «Бетереджъ, взывалъ голосъ, гд вы?» «3дсь», отвчалъ я, не понимая, кто бы могъ звать меня. Розанна вскочила и стала глядть по тому направленію, откуда слышался голосъ. Я и самъ собирался уже встать, но замтивъ внезапную перемну, происшедшую въ лиц двушки, остался прикованнымъ къ своему мсту. По щекамъ Розанны разлился прелестный румянецъ, какого еще никогда не приходилось мн у нея видть: безмолвное, радостное изумленіе сказалось во всей ея фигур. Кого вы тамъ видите? спросилъ я. Розанна только повторила мой вопросъ: «О! кого я вижу?» прошептала она, какъ бы думая вслухъ. Но вставая съ своего мста, я повернулся, и сталъ смотрть кто бы могъ звать меня. Къ намъ шелъ изъ-за холмовъ молодой джентльменъ, въ свтломъ лтнемъ плать, такой же шляп и перчаткахъ, съ розаномъ въ петлиц и съ столь яснымъ улыбающимся лицомъ, что даже эта мрачная мстность должна была озариться отъ его улыбки. Прежде нежели я усплъ встать, онъ бросился возл меня на песокъ, обнявъ меня по иностранному обычаю и такъ крпко стиснулъ въ своихъ объятіяхъ, что изъ меня чуть-чуть не вылетлъ духъ.