Лунный камень

Кровать его со светлыми занавесками поставлена была изголовьем к стене так, чтобы с обеих сторон был доступ свежему воздуху. Я опустил занавески с одной ее стороны и в той части комнаты, которую он не мог видеть, поместил мистера Бреффа и Беттереджа, которые должны были ожидать действия лауданума. В ногах кровати я опустил занавес наполовину и поставил стул для себя так, чтобы иметь возможность быть у него на глазах, или, если понадобится, скрыться от него, дать или не дать ему заговорить со мною, смотря по обстоятельствам. Узнав предварительно, что он всегда спал со светом, я поставил на столик у его изголовья свечу, но так, чтобы свет не ударял ему в глаза. Другую свечу я отдал мистеру Бреффу, свет ее смягчался опущенными у кровати занавесками. У окна были подняты фрамуги, чтобы освежать воздух. Шел тихий дождь. В доме царила тишина. На часах моих было двадцать минут двенадцатого, когда все приготовления были закопчены, и я занял свое место на стуле в ногах кровати.

Мистер Брефф вернулся к своим бумагам и, казалось, углубился в них по-прежнему. Но, взглянув на него теперь, я увидел некоторые признаки того, что юриспруденция начинает утрачивать над ним свою власть.

Захватывающий интерес положения, в котором мы находились, брал понемногу свое и оказывал влияние даже на его трезвый ум. Что касается твердых правил и достоинства в обращении Беттереджа, они в настоящем случае были им утрачены. Он забыл, что я производил «шарлатанский фокус» над мистером Фрэнклином Блэком; забыл, что я перевернул весь дом вверх дном; забыл, что я не читал «Робинзона Крузо» с тех самых пор, как был ребенком.

– Ради бога, сэр, – шепнул он мне едва слышно, – скажите, когда начнется действие?

– Не раньше полуночи, – ответил, я также шепотом. –

Не разговаривайте и сидите тихо.

Беттередж снизошел до последней степени фамильярности со мною без малейшей борьбы за свое достоинство.

Он ответил мне одним кивком!

Переведя глаза на мистера Блэка, я увидел, что он все так же мечется в постели, удивляясь, отчего лауданум все еще не производит никакого действия. Сказать ему, при таком его состоянии, что чем больше он будет проявлять беспокойства и нетерпения, тем дольше не наступит желанное действие лауданума, – не повело бы ни к чему.

Всего лучше было постараться отвести его мысли от опиума, незаметно направив их на что-нибудь другое.

С этой целью я вовлек его в разговор, стараясь опять навести его на предмет, служивший нам темою в начале вечера, – на алмаз. Я старался обратить его мысли на ту часть истории Лунного камня, которая относилась к доставке камня из Лондона в Йоркшир, на опасность, которой подвергался мистер Блэк, забрав его из банка во Фризинголле, и на внезапное появление индусов в доме леди Вериндер в день рождения ее дочери. Упоминая об этих событиях, я нарочно сделал вид, будто неверно понял многое из того, что мистер Блэк мне рассказывал несколько часов назад. Таким образом я заставил его заговорить как раз о том, чем нам нужно было занять его мысли, конечно, не дав ему заметить, что я делаю это с намерением.

Мало-помалу он так увлекся исправлением моих неверных представлений, что перестал метаться по кровати.

Он совершенно позабыл про опиум в тот важный момент, когда я по его глазам впервые увидел, что опиум начинает действовать на его мозг.

Я взглянул на часы. Было без пяти минут двенадцать.

Непривычный глаз еще не заметил бы в нем никакой перемены. Но с каждою минутою наступающего утра быстрые, хотя едва уловимые, успехи влияния лауданума начинали сказываться все яснее. Восторженное опьянение опиумом заблистало в его глазах, легкий пот выступил на его лице. Через пять минут он начал говорить бессвязно –

мы все еще продолжали наш разговор. Он упорно продолжал говорить об алмазе, но не заканчивал своих фраз.

Потом настала минута молчания. Вдруг он сел на постели.

Продолжая думать об алмазе, он заговорил опять, но не со мною, а с самим собой. Это изменение показало мне, что первый результат опыта достигнут. Возбудительное действие опиума овладело им.

Было уже двадцать три минуты первого. Следующие полчаса были решающими для нас: встанет он с постели или нет, чтобы выйти из комнаты?

Наблюдая за ним с напряженным вниманием, – в невыразимой радости, что первый результат опыта совпал и по существу, и даже почти точно по времени с тем, как я это предвидел, – я совершенно забыл двух товарищей по моему ночному бдению. Взглянув на них теперь, я увидел

Закон, представленный бумагами мистера Бреффа, небрежно брошенным на пол. Сам же мистер Брефф жадно смотрел сквозь щель между неплотно задернутыми занавесями кровати. А Беттередж, забыв всякие сословные различия, заглядывал через плечо мистера Бреффа.

Заметив, что я смотрю на них, они оба отскочили, как два мальчугана, пойманные школьным учителем на место преступления. Я знаком пригласил их следовать моему примеру и тихонько скинул ботинки. Если придется идти вслед за мистером Блэком, вам необходимо сделать это без шума.