Лунный свет

Я бросила взгляд на гигантский старый телевизор в углу и на стереосистему, которая выглядела так, словно ее сделали специально для третьесортной научно-фантастической картины.

– И кому в голову может прийти мысль сюда забраться?

– Никому. А если и придет, он тут же осознает ошибку и бросится обратно. Но Дотти с Романом, понимая, что мне нужно немного отдохнуть от семьи, уговорили маму разрешить мне ночевать здесь, пока они на пару недель уедут. В первые пару ночей мне снились кошмары на тему «Чарли и шоколадная фабрика», причем все сладости в них были зеленого цвета.

На журнальном столике перед огромным зеленым диваном с разбросанными на нем одеялами и подушками стоял ноутбук. В кресле и на полу валялась одежда. Дэниэл поспешно отбросил одеяла на край дивана.

– Не ожидал, что у меня будут гости, – с извиняющимся видом сказал он, – садись вот сюда.

Держа сумочку на коленях, я опустилась на засаленный диван, проваливаясь в него все глубже и глубже…

– Ух ты, – я попыталась встать и подо мной заскрипели пружины, – прямо как аттракцион в парке развлечений.

– Да, пружины в нем действительно дрянные. Внутри скрывается раскладная кровать, но от нее жутко несет плесенью, а под матрацем торчит железный стержень, от которого потом ломит спину.

Я погладила плюшевую обивку:

– И как, по-твоему, называется этот оттенок зеленого – «блевота»? Или, может, «инфекция»?

– Нет, больше похоже на «протухший маринованный укроп», – сказал он, устраиваясь рядом со мной.

Рядом, но не совсем. Явно желая, чтобы нас разделяло некоторое расстояние.

– Итак… Ты хотела со мной поговорить?

Я? Поговорить? Вряд ли мне сейчас удалось бы с уверенностью ответить на этот вопрос. От всего происходящего я исчерпала все уровни бесстрашия и отваги. А от раздававшегося время от времени щебета попугаев меня охватывала тревога.

– Как ты можешь в таком галдеже спать?

– Это и есть то, о чем ты хотела со мной поговорить?

– Нет.

Посмотреть ему в лицо мне казалось трудным, но ничего страшного в этом не было – бросив на него несколько раз украдкой взгляд, я увидела, что он на меня тоже старается не глядеть.

– Я… э-э-э… У меня было время подумать о том нашем разговоре. Я старалась быть честной по отношению к себе. Не могу сказать, что у меня на этот счет нет сомнений и тревог, конечно же есть. Но я попыталась с ними разобраться.

– Ладно, – сказал он и сложил на груди руки, – давай тогда о них поговорим.

– Помнишь, ты прислал мне сообщение с вопросом-бонусом, когда мы играли в «Правду или ложь»? Спросил, были ли бы мы сейчас вместе, не заберись тогда в твою машину?

– Помню.

– А потом, когда мы в парке вели наблюдение… сказал, что отношения между нами могли бы быть лучше.

– Верно, я действительно это говорил.

– Я постоянно об этом думала. О том, к чему бы мы сейчас пришли, будь с самого начала все по-другому, нам никогда не узнать. Но ты, на мой взгляд, прав в другом – у нас действительно есть право попытаться еще раз.

Я порылась в сумочке и осторожно положила на стол пачку презервативов, будто она могла взорваться. А потом, надо полагать от нервов, никак не могла заставить рот замолчать.

– Сначала я не была уверена, что мы можем на что-то решиться, если у нас есть сомнения. В том смысле, что… А вдруг у нас с тобой в этом плане какая-то несовместимость? И что тогда? Мы опять станем друзьями? Вообще перестанем общаться? Однако потом поняла, что здесь не стоит гадать.

Из моей груди вырвался тяжкий вздох.

Молчание.

– То, через что ты прошел… что пережил… Это мучительно, больно, поэтому можно только догадываться, что человек при этом чувствует и как трудно ему порой бывает. Но я очень рада, что ты мне все рассказал, что доверяешь мне достаточно, чтобы со мной делиться. В твоем рассказе не было ничего, что отпугнуло бы меня или подтолкнуло держаться подальше. Названные тобой причины здесь ни при чем.

– Значит, для этого есть другие? – спросил он, прищурив глаза.

– Нет! – с трудом выдавила из себя я. – Все это не то. Просто… Я боюсь – всего чуть-чуть, – что окажусь не такой, какой нужно… А теперь еще и твоя мама грозится меня по стенке размазать, если я разобью твое сердце…

– Что?

– Правда, после обеда она меня обняла, и мне не совсем понятно, актуальны теперь ее слова или нет.

Я засмеялась, но смех получился ужасно натужный.

Затем вытерла руки о коленки джинсов и продолжила: