Лунный ветер (СИ)

   – Вампиры редко доводят дело до конца. Они не пьют мёртвую кровь. Однако после укуса их жертвы долгое время не способны очнуться, и без помощи со стороны они просто умирают от полученных ран и кровопотери. – Гэбриэл говорил сухо, сдержанно, очень спокойно. – Полагаю, вы начали своё приключение с визита в дом мисс Гринхауз?

   – Да.

   – Добирались верхом? Проезжали по дороге мимо кладбища?

   – Да…

   – Вампиры слышат далеко. Ваше появление поблизости отвлекло его во время кормления,и он бросил жертву, чтобы выследить вас. Иначе, насытившись, он спрятал бы её в саркофаг в ближайшем склепе, где она и истекла бы кровью. Вампиры в этом плане чистоплотные, как кошки, на видном месте отходы своей мертводеятельности не оставляют.

   Наверное, именно облегчение при мысли, что Элизабет жива, позволило мне наконец вновь подумать о вопросах, вертевшихся в моей голове.

   Итак, Гэбриэл Форбиден – не оборотень. Как ни странно, я не могла сказать, что испытала облегчение по этому поводу: ситуация не слишком к тому располагала.

   Но если он не оборотень, кто же он?

   – Почему Элиот не узнал меня? – медленно спросила я. Почему-то – совсем не то, что хотелось спросить в первую очередь.

   Впрочем, трудно было сходу выбрать один вопрос из всех тех, что отчаянно желали быть заданными.

   – Его память мертва. Его личность мертва. Эта тварь – не тот бедный старик, которого вы любили. Всё, что от него осталось – мёртвая оболoчка, жаждущая крови. Всё равно, чьей. Впрочем, невинные дурёхи вроде вас для вампиров – десерт и основное блюдо в одном лице. Даже между ребёнком и юной девственницей они выберут последнюю.

   О вампирах он говорил почти равнодушно. Как о чём-то совершенно обыденном, о чём-то, с чем он сталкивался не раз и не два… и неожиданная догадка, промелькнувшая у меня в этот миг, разом расставила по местам очень многое.

   «Мне посчастливилось некогда иметь с Инквизицией слишком близкое знакомство», сказал он мне однажды. Здесь, на этом самом кладбище.

   Что заставило меня сделать из этих cлов тот вывод, что я сделала? Вывод, теперь казавшийся таким нелепым?

   – Почему? – спросила Рэйчел.

   – Вампирскому зову вы подчиняетесь так же легко, как дети. Увы, возможности поболтать по душам с каким-нибудь вампиром, вызнав его пристрастия, у нас не было, ибо дара нормальной речи они лишаются вместе с жизнью, – однако мы полагали, что для вампиров детская кровь уступает по вкусовым качествам крови созревших, но нетронутых девушек. Взрослых людей проще усыпить, чем подчинить, а соблюдать осторожноcть – один из основных инстинктов любого вампира. Они никогда не устраивают бойни и не убивают так, чтобы их жертв легко можно было обнаружить. Усыпить всех, чтобы беспрепятственно заманить в ловушку самый лакомый кусочек – другое дело.

   – Вы полагали? Кто «вы»?

   Он не ответил: просто вышел за кладбищенские ворота, наконец покинув территорию мёртвых.

   – Полагаю, её дом недалеко, – бросил он, удобнее перехватывая Элизабет, безвольно обмякшую в его руках. – Показывайте путь.

   Я устремилась вперёд, увлекая за собой Рэйчел – мы снова шли под руку. Меряя торопливыми шагами дорогу, произнесла, не оборачиваясь:

   – Вы знаете, что нас сюда привело. Но что вы здесь делали?

   Гэбриэл отозвался не сразу.

   – Проявлял чистый альтруизм. Решил тряхнуть стариной. Собственными руками портил себе заслуженный отдых. Выбирайте любое объяснение из трёх, какое вам больше нравится.

   В его словах прозвучало некое мрачное, циничное веселье.

   «И вы постоянно носите с собой револьвер?»

   «Почти. Старая привычка».

   Головоломка, щёлкнув, сложилась сама собой. Обратив мою догадку уверенностью.

   О, боги. Я так отчаянно пыталась понять, кем же на самом деле является хозяин Хепберн-парка, – и всё это время думала о другой стороне медали… считая монстром того, кто в действительности с ними боролся.

   Смешно.

   – Вы Охотник, – утвердительно сказала я, глядя в белёсый мрак перед собой.

   – Инквизитор, – просто ответил Гэбриэл Форбиден. – Был им когда-то.

   Для меня данная поправка почти не имела значения, но я ощутила, как дрогнула в изумлении рука Ρэйчел.

   – Инквизиторы ведь борются с магами. С людьми, – проговорила она недоверчиво. – Нечисть – забота Охoтников.

   – Во время нашей работы можно столкнуться с чем угодно, а потому повадки нечисти мы знаем немногим хуже Охотников. С примитивными тварями вроде вампиров разобраться несложно. Но вы правы, борьба с ними никогда не была моей основной специальностью. Именно это и послужило причиной моего опоздания.

   Его слова помогли мне наконец определиться со следующим вопросом, который я намеревалась задать. Пусть даже он почти повторял предыдущий.

   – Почему вы оказались здесь? Этой ночью? – cпросила я, пока мы шли мимо храмовой ограды; очертания самого храма терялись в тумане и темноте. – Как узнали, что он нападёт?