Lurk (СИ)

Тот сон с Лидией, их первая ментальная близость — это было проникновение за четвертый барьер, а не третий. Это тайное желание Лидии, ею же подавляемое, вырвалось только тогда, когда она позволила ему выпить свою энергию, когда позволила «насытиться» собой. Таким образом, как понял Стайлз, проникновение за четвертый барьер возможно только при наличии той самой связи и после насыщения. Вот почему Стайлз проник в голову Лидии, он ослабил ее защитные механизмы.

Он может ослабить защитные механизмы и Киры. Не то, чтобы ему было это так уж интересно, просто он следует ее совету — повышает ставки, не брезгует переступать через собственные чувства и чувства других людей.

Кира не знала о четвертом барьере. Теперь ученик превзошел своего учителя, ну и кто еще верит в хорошего Стайлза? Плохой… плохой парень, который обнажил свои желания и теперь не может остановиться.

Озарение пришло за считанные секунды. Один вдох, один выдох — и картинка мира становится цельной и вполне объяснимой. Стайлз вернулся в реальность. Айзек стоял со стеклянными глазами и абсолютно отсутствующим выражением лица.

Кажется, его мир тоже выпотрошили.

Дверь за спиной хлопнула.

— Я отвезу его, — кидает через плечо, Стайлз, чуть ли не запихивая парня в свой джип. Он слышит, что Эллисон его окрикивает, и медленно поворачивается. Да, теперь его очередь выполнять уговор.

Он улыбается.

— Все в порядке, Элли. Все будет так, как мы договорились.

Он садится в машину и срывается с места, точно зная, что следующая его цель — Кира. И что теперь он точно никогда не станет прежним.

3.

Стайлз возвращается в школу на следующий день. Теперь его появление в школьных коридорах всегда заметно, потому что Стайлз уже не тот дружелюбный, но вполне посредственный парень, каким был два месяца назад. Теперь в его сущности от прежнего Стилински не осталось ровным счетом ничего. Стайлз оставался вне элиты школы — он не примыкал ни к каким компаниям, не посещал скучные подростковые вечеринки и не чмырил каких-нибудь отличников. Все развлечения выпускников казались ему скучной пародией на скучную пародию крутой жизни. Он относился с презрением к таким вот компаниям, предпочитая ошиваться с Кирой и игнорировать какие-либо косые замечания и взгляды в свою сторону.

Но он стал выделяться. Сначала своим подавленным видом — когда он приведением ходил по зданию школы чуть ли не по стенке, при этом умудряясь смотреть на всех из-подо лба тяжелым, но просящим о чем-то взгляде.

Вот что стало подкупать — эти осколочно-пронзительные глаза.

Потом он похорошел, подтянул успеваемость и стал показывать блестящий результат на тренировках. Его перестали видеть рядом со Скоттом — Стайлз словно вышел из-за спины друга. Рядом с ним стали юлить самые красивые девушки: и неприрученная к рукам Малия, и чем-то обеспокоенная, но леденящая своим высокомерием Лидия, и не менее холодная, но циничная Кира. Стилински сумел впечатлить всех тех, что на последней игре с его подач был разгромлен сильный соперник. Добавить к этому новый стиль в одежде, изменившееся поведение, пристрастие к курению — и получится тот самый тип плохих мальчиков, которые нравятся хорошим девочкам.

Пока Стайлз пытался вытравить из своего сознания Лидию, он и сам не обращал внимание на взгляды в свою сторону, перешептывания за спиной. Оставаясь одиночкой, он стал одним из тех, чью биографию хочется разбить на абзацы и выучить до последней запятой.

Так что если кто-то думал, что хорошо знал Стайлза Стилински, то он очень сильно облажался. Потому что даже Кира не могла предположить, что в даже самом абсолютном добре сокрыто нечто… страстное.

Стайлз не хотел таким становиться, само вышло. У него было лишь одно намерение — добиться любимой девушки. Но намерение повлекло поступки, и с каждым разом все труднее было удержаться от искушения, с каждом разом азарт повышался как ртуть от горячей температуры, и когда максимум был достигнут — тогда пришло принятие. Принятие себя, принятие своих желания, принятия своих самых основных и низменных инстинктов. И когда пришло то самое принятие — именно тогда Стайлз заметил, что все чуть ли не расступаются, что никто не задевает его плечом в потоке, и никто не смотрит на него с насмешкой.

Давайте начистоту, нам ни черта не известно о тех людях, что нас окружают. Даже самых близких. Стайлз осознавал это, поэтому ему хотелось проникнуть за третий барьер Киры — узнать ее правду, попробовать ее эмоции.

В конце концов, это она научила его повышать ставки и получать удовольствие от любого процесса.

Он нашел ее возле кабинета литературы, она в коридоре, стоя у стены, дочитывала какую-то книгу. Иногда Стайлза поражали ее ученические рвения. Она это объясняла тем, что ей надо постоянно доказывать матери, что она не сорвалась с цепи и не пустилась в рамки декаданса и гедонизма. Да и потом, даже в их вселенной, полной мрака, отрицания и предательств, школа оставалась школой.

— Еще десять минут до звонка, не хочешь сгонять в курилку?