Lurk (СИ)

Они знают, что Лидия и Скотт их подслушивают, но делают вид, что не замечают этого. Типа скрываются. Типа таятся. Эта игра причиняет боль Лидии. И Стайлз причиняет ей боль. С каждым днем все сильнее.

Стилински же молчит, боясь озвучить свое безобразное до безумного желание. Но Кира слишком ума и догадлива, поэтому просто кивает и отстраняется. В ее руках все еще его руки. Холодные. Лидия знает, что у него холодные руки. Между Кирой и Стайлзом — дымящийся кофе и сигареты. Это тотемы новой религии Стайлза.

— У меня есть планы на эти выходные, — непринужденно озвучивает Кира. Ее голос теряет былую проницательность и вновь становится будничным и рутинным. Былое напряжение спадает, новая опустошенность накатывает на ЛидиЮ — она зарывается руками в волосы и даже не пытается спрятать своей подавленности.

Стайлз предпочитает не смотреть в ее сторону.

— Что ты думаешь о «Плацебо»?

— Чушь все это*, — устало отвечает Стайлз. Кира улыбается, а потом выпрямляется и поспешно засовывает свои учебники в сумку, отставляя кофе. Впрочем, Стилински к своему кофе тоже не притронулся.

— Я о песнях Брайена Молко, — поясняет Юкимура. — Очень шикосный парень, повернутый на сексе и наркотиках. Кстати, у меня целый недавний его альбом закачен.

Она поднимается, увлекая за собой Стайлза. Стайлз (от/у)даляется с Кирой, но Лидия не смотрит им больше вслед. У нее самой аппетит пропал. И почему тогда на песчаной отмели случилось то непоправимое: не поведи себя Эйдан как мудак — может, сейчас Мартин и не обращала бы внимание на Стилински, не придавала бы его новому амплуа так много внимания.

Ненависть к Кире перетекает в ненависть к Эйдану, и контролировать это тягучее чувство становится тяжелее. Двери столовой хлопают по-особенному громко. Лидия отставляет свой ланч и больше не видит смысла пытаться избавиться от этой головной боли.

— Ты говорила, что можешь проникнуть в его мысли? Что можешь узнать, в чем дело?

Айзек и Лиам обсуждают что-то совершенно постороннее, пока Хейден отчаянно пытается вникнуть в суть их разговора. И только Эллисон, кажется, немного озадачена такими перешептываниями Лидии и Скотта. А еще она тоже заметила отсутствие Стайлза за их столиком, но теперь она слишком отдалена, чтобы интересоваться подробностями. А Лидия разбита, это видно.

— Ты ведь только что слышал, — цедит сквозь зубы, с ее языка капает яд отчаяния, он заражает Скотта, который тоже становится разбитым — правда, постепенно. — Он больше не хочет общаться со мной. И он… он установил что-то типа ментального блока.

— Ты могла бы воспрепятствовать этому, — он говорит с укором. Лидия смотрит на него из-подо лба. Такой взгляд впервые видят и Скотт, и Эллисон, но просто принимают его, не решая никак комментировать. А вот Лидия срывается. Еще чуть-чуть — и рухнет в эту пропасть.

И название этой пропасти — тоска.

— Он тот же, что и раньше, Скотт, — она поворачивается к нему всем корпусом, невольно привлекая внимание даже Хейден. — Ты думаешь, он не будет за тебя стоять горой? Думаешь, захочет какой-то власти? Или крови? Или ты думаешь, он способен еще на что-то подобное, как Питер и остальные?

Хейден толкает под столом Лиама. Он и Айзека замолкают. Впервые все взгляды обращены на Лидию. Она кричала — ее никто не слышал, она стала шептать — и все начали прислушиваться. Мир всегда работа по закону подлости, уже пора смириться с этим.

— Нет! — громче проговаривает она, насыщая Скотта своими отрицательными эмоциями, выливая на него весь свой негатив. Нет, ей не становится легче. Просто она на эмоциях. Просто она впервые не может разобраться со своими чувствами к Стайлзу и впервые понимает, насколько была глупа и слепа. Насколько глуп и слеп Скотт. — Он тот же, что и раньше. Он остается твоим лучшим другом даже тогда, когда ты хочешь исправить его, как какую-то поломанную игрушку. Он будет защищать тебя. Эллисон. Малию. Всех вас. Только меня он хочет забыть, и это вполне обоснованно.

— О чем ты? — теперь провода замыкает к МакКолла, который старательно запоминает информацию, но пока плохо ее осознает.

— О том, что он имеет право общаться с тем, с кем пожелает и любить того, кого хочет. Ни я, ни ты больше не будем стараться его исправить, ясно? — она только счас замечает, что все внимание приковано к ней, и ее впервые сковывает чувство неловкости. Она смиряется с ним, снова начиная маскироваться. И свою пламенную речь она завершает самыми нужными словами для Стайлза, пусть он их и не услышит: — Мы дадим ему свободу и право выбора. Мы все оставим его в покое, — она обводит взглядом каждого, а потом решительно поднимается, хватая сумку.

— Можно подумать, ты сможешь его отпустить, — слышит она в спину уже у самых дверей столовой. Лидия замирает на какие-то секунды. Ей хочется обернуться и сказать еще тысячу слову, но она тихо шепчет себе под нос:

— Уже отпускаю, — зная, что Скотт ее услышит, а потом она покидает пределы столовой и снова почему-то думает о тех цветах, которыми завалена ее комната.

2.