LUV

Эллен: Вот почему я так сильно и глубоко уважаю Гарри Берлина. И постоянно учусь у него. Постоянно.

Милт: То же самое и с Линдой. Каждый день что-то новенькое.

Эллен: Его жизненный опыт… Даже, просто жить с Гарри — уже само по себе урок.

Милт: Если б ты только знала, чему я научился у Линды…

Эллен: Ты не находишь, что стал много смеяться, Милт?

Милт: Точно, Эл. Именно так. Стал смеяться больше. (смеется) Мы просыпаемся и сразу начинаем смеяться…

Эллен(смеется): Мы с Гарри тоже…

Милт(смеется): Она сразу начинает…

Эллен(смеется): Всякие штучки и шутки, он…

Милт(смеется): Я говорю: «Линда! Линда! Я не могу больше смеяться. Я лопну, я…» (внезапно мрачнеет) О, Боже! О, Боже!

Эллен: Что, Милт?

Милт: Я не могу тебе лгать. Только не тебе, Эл.

Эллен: Лгать мне? О чем ты?

Милт: Она бросила меня. Ушла.

Эллен: Когда?

Милт: Несколько дней назад. Сегодня утром мне звонил ее адвокат. Эллен, я не хочу быть брошенным дважды. Почему это со мной происходит? Почему все против меня? Объясни. Я скоро сойду с ума.

Эллен: Возможно, вам надо встретиться и поговорить, обсудить все, чтобы понять, можно ли уговорить ее изменить решение.

Милт: Уговорить? Кого?!

Эллен: Линду.

Милт(встает): Эту грязную суку? Да кому она нужна? Мне плевать, даже если она сгниет в аду!

Эллен: (поправляет) … сгорит в аду, Милт!

Милт(прохаживаясь): Я знаю. И я должен был жить с ней!

Эллен: Ты преувеличиваешь. Она не настолько плоха.

Милт: Это все, что ты можешь сказать?

Эллен: Ты же сам жаловался, что наш брак был слишком обыденным, никаких неожиданностей, сюрпризов. Она не радовала тебя сюрпризами?

Милт: Еще какими! Еще какими сюрпризами! Как только мы поженились… Она сразу изменилась. Она стала другой. Физически. Совсем другой. (вздрагивая) Она стала отращивать усы. Кроме шуток. Я не узнавал ее. Я приходил домой и думал, что ошибся дверью.

Эллен: Не вижу ничего необычного, у некоторых женщин это бывает. А ты бы не ругал ее, а одарил бы добротой.

Милт: Одарить ее я могу только кремом для бритья!

Эллен: Я не желаю тебя слушать, Милт. Ты стал злым и жестоким. Надо быть железной, чтобы жить с тобой!

Милт(идет к скамейке, садится рядом с Эллен): Эллен, да я никого никогда не виню, ты же знаешь. Это не в моих правилах. Но, уверяю тебя, что эта женщина просто поимела меня на таблетках… (прислоняется к ней, зловеще): Наркотики.

Эллен: Как ей это удавалось?

Милт: Вкалывала, когда я спал. (закатывает рукав, показывает предплечье; торжественно): Смотри!

Эллен(осматривает руку): Милт, у тебя всегда были эти веснушки.

Милт(пронзительно): Красные? У меня всегда были красные веснушки? (встает, отходит) Нет, Эллен, прав я! Ни один человек не может так измениться, как изменилась она. Вдруг. Даже ее гнусавый голос…(имитирует, зажимая нос): «Эй, ты ка-ани-ить буишь закрывать дви-е-ери?» Так она разговаривает. Невероятно.

Эллен: Но она хоть убирала квартиру?

Милт: Убирала? (подходит к Эллен) Эл, посмотри. (поворачивается спиной) Давай, стукни. (Она стучит его по спине. Облачко пыли поднимается над его пиджаком. Эллен начинает кашлять, отмахиваясь от пыли. Милт показывает на парящую в воздухе пыль): Теперь я вру? Или мне это снится?

Эллен(презрительно): Как это гадко. Гадко и подло.

Милт: Она не работала, ни черта не делала, только валялась целыми днями в кровати и жрала конфеты.

Эллен: Это аб-со-лют-ное безобразие. (пылко): Прости, но этого не прощают. Нет. Это не женщина, а… мерзкая, грязная и похотливая тварь, крысоподобное чудовище.

Милт.: Она такой и была…

Эллен: Как ты мог жить с ней четыре месяца? Где была твоя гордость, где чувство собственного достоинства?

Милт: Я хотел…

Эллен: Разве я могла выпустить тебя из дому в таком пиджаке?

Милт(мотая головой): Нет. Нет.

Эллен: Разве я валялась в кровати с конфетами?

Милт: Нет, нет.

Эллен: А все почему?

Милт: Потому что ты была хорошей. Потому что ты — не эгоистка

Эллен: Вот почему я тебя воспитывала. (вытирает руки салфеткой, которую достала из кармана пальто) Вот почему я не приступала к сексу, не вымыв посуду.

Милт: Эл, она даже…

Эллен: Я не желаю больше слышать о ней. Это не женщина, а параноидальная крыса. Впрочем, как и все остальные. Хватит о ней, а то меня стошнит. Ты должен радоваться, что избавился от нее.

Милт(с гримасой): Радоваться? А чему радоваться?