Лувр делает Одесса

– Хам! – взревел Карлыч. – Хам и выскочка! Вон отсюда! И чтобы я вас никогда здесь больше не видел!

Под удивленные и испуганные взгляды работающих учеников Фима спокойно убрал за собой рабочее место, сдал инструменты со спецовкой и с радостью покинул мастерскую.

Как и большинство одаренных людей, Фима был скромным человеком, но амбициозным, как бы это ни звучало парадоксально. Да и как иначе! Ради интересной работы он был готов трудиться круглыми сутками. Он читал книги, изучал ювелирные техники и постоянно совершенствовался. Он работал не ради денег. Он работал для собственного удовольствия и душевного спокойствия. Немного поразмыслив над сложившейся ситуацией, Фима решил не уезжать домой, а потрудиться еще какое-то время у Левинзона. Он хорошо понимал: большой город редко распахивает свои объятия новичку, даже если он очень талантлив. В нем нужно о себе заявить, сделать то, что до тебя никто и никогда не делал, удивить, в конце концов. Фима хотел быть хорошим мастером и ни на минуту не сомневался, что все, им задуманное, обязательно сбудется. Для этого нужно лишь время и терпение, а случай сам знает, когда ему заглянуть к подопечному.

Появлению в магазине Фимы Левинзон обрадовался, а когда узнал причину раннего прихода на работу, то обрадовался еще больше. Наконец-то он заполучил талантливого, честного и абсолютно бесхитростного работника, готового трудиться за половину цены и с полной творческой отдачей. Марк Абрамович почти искренне посочувствовал горемыке, принял его сторону в разразившемся конфликте и твердо заверил в правильности совершенного им поступка.

Фима был горд собой и даже весел от того, что ему больше не придется выслушивать несправедливые упреки в свой адрес. Отныне он независимый человек и может полностью посвятить себя творчеству. Во время работы он то и дело прокручивал в голове утреннюю сцену выяснения отношений с Карлычем, и по мере утихания эмоций его стало подтачивать сомнение в правильности принятого решения.

По дороге домой он решил на всякий случай зайти в синагогу.

– Рав Гедалья, – обратился он к раввину, – сегодня я бросил учебу. Правильно ли я поступил?

– У тебя были на то веские причины?

– Даже не знаю.

– Ты лентяй и захотел легкой жизни?

– Я трудился дни и ночи, делал самые красивые вещи, чтобы показать свое умение, но из этого вышло только хуже.

– Они тебе завидовали?

– Может быть.

– Из-за такого пустяка ты не захотел учиться дальше?

– Рав Гедалья, мне хотелось показать все, чем я владею, но это никому не было интересно. За мое желание получить аттестат раньше срока они посчитали меня выскочкой и даже хамом.

– Зависть и гордыня, – задумчиво произнес раввин.

– Мне тоже так показалось.

– Говоря о гордыне, я имел в виду тебя. Господу была угодна твоя учеба. Он дал все для этого, но ты воспротивился и поступил по-своему. Может ли глина диктовать горшечнику, кем она хочет быть?

– Нет.

– Ты видел, как трудится гончар?

– Много раз. И даже сам разок пробовал крутить колесо.

– Тогда ты должен знать, что перед началом работы горшечник долго-долго мнет глину и удаляет из нее воздух с камнями, чтобы они не испортили изделие во время обжига. В его власти отложить приготовленный кусок на некоторое время в сторону и подождать, когда он станет мягким и эластичным. Так и в твоем случае получилось, только с одной разницей, что ты самовольно взял на себя обязанности Господа Бога. Когда ты последний раз читал Тору?

– Давно.

– Тот, кто изучает Тору и не повторяет ее, подобен человеку, который сеет и не жнет.

– У меня мало для этого времени, да и не все в ней понимаю.

– Ты хочешь постичь все и сразу? Это большое заблуждение, юноша. Мудрость писания берется временем и трудом.

– Я не боюсь труда.

– Тогда почему ты грустный?

– А вдруг я сделал ошибку, уйдя из мастерских?

– Сделал или нет, откроется позже, а сейчас ты поступил так, как подсказало твое горячее сердце. Не предавайся печали. Она отупляет и закрывает тропы к пониманию. Читай Святое Писание и помни, что семь раз упадет праведник и семь раз встанет, но только тогда, когда в нем есть внутренняя сила. И еще тебе скажу, никогда не забывай своих близких и заботься о них так, равно ты заботишься о себе.

Из синагоги Фима вышел задумчивый и уже не такой уверенный в своей правоте, как это было в первой половине дня.

– Поработаю немного у Левинзона, а осенью уеду домой. Мэри писала, что наш мальчик должен появиться к концу сентября. Очень хочу его увидеть первым. Интересно, на кого он будет больше всего похожий? Хоть бы на Мэри, ведь она у меня такая красавица!

Глава 22

Родина встретила Фиму жаркими объятиями. Штетл полыхал в огне. Обезумевшие от горя люди бегали с ведрами воды и обливали еще уцелевшие строения.