Лувр делает Одесса

– Фима, как ты можешь такое терпеть? Мало того, что они прибирают к рукам то, что не создавали, так Чегликов пошел еще дальше. Какая наглость – требовать снижения цены как постоянному клиенту! Видите ли, он мог бы иметь больший доход! Нет, это невозможно что такое! Не слишком ли этот хитрюга много про себя понимает? Сегодня же напиши объявление, а я отнесу его в газету. Мастера Разумовского должны знать. Скажи, кто в Одессе работает лучше тебя?

Фима на секунду задумалася.

– В Одессе нет приличных технических и рисовальных школ, поэтому откуда здесь возьмутся высококвалифицированные мастера?

– Я слыхала, фабрика Фаберже приглашает работников. Фима, может быть, и ты пойдешь туда? Имя этого господина знают все!

– Жена, мне кажется, в Одессе знают даже тех, кто еще не родился.

– Учти, он берет не каждого встречного с улицы, а только способных. Поработаешь у него пару лет, а после будешь честно писать в объявлениях, что трудился в мастерских знаменитого Карла. Я читала, как ювелиры бессовестно хвастаются огромным опытом работы на фирме, а оттого могут тонко понимать вкус и сущность заказчика. Когда они успели там поработать? Жигунов даже не стесняется врать о практике в качестве первого мастера у такой знаменитости! Ты видел его поделки?

– Они не были для меня интересны.

– Так, а я за что! Выполняет он, видите ли, заказы по собственным и заграничным рисункам. Фима, ты на порядок лучше их всех, но совершенно не ценишь свой талант.

– Жена, тщеславие – грех.

– Помню. Но все, что сейчас происходит, тоже нечестно.

– Мэри, ты хочешь, чтобы я на свои изделия ставил клеймо?

– Хочу.

– А ты знаешь, почему древние художники не подписывали картины?

– Почему?

– Потому что они считали, что их талант принадлежит Богу, а следовательно, они не имеют права присваивать себе его славу и способности.

– Фима, сейчас другое время. Присваивают все! Ты должен себя защитить от мошенников. У тебя редкий дар. Я не знаю ни одного мастера, кто бы мог так тонко и в мельчайших подробностях выполнять работу. Твои изделия продают втридорога под чужими именами. Фима, это сильно обидно.

– На пьедестале славы хватит места для всех. Просто мой час еще не наступил.

– Вейз мир, до кого я пытаюсь достучаться! Фима, я когда-нибудь тебя упрекнула в нехватке денег?

– Нет.

– Или пожалела, что вышла за тебя замуж?

– Слава Богу, тоже нет. Мэричка, знай, я тоже тебя сильно люблю.

– Так сделай пару букв и дай мне жить спокойно!

От несправедливости и обиды Мэри немного поплакала и решила больше не беспокоить мужа, а обратиться за помощью к Богу. Каждый день она просила Господа вразумить мужа и дать ему хоть капельку мудрости. Молитвы были услышаны. Уже через каких-то пару недель в квартире раздался звонок.

– Мадам Разумовская, как я понимаю?

– Она самая.

– Ицхак Гендлер собственной персоной до вашего мужа.

– Проходите.

Худощавый мужчина в добротном костюме и лаковых туфлях неспешно зашел в квартиру. Он оценивающе посмотрел на Мэри с малышом на руках, быстро окинул взглядом обстановку и без приглашения вальяжно уселся на венский стул, закинув ногу на ногу. Мэри поспешила сообщить мужу о странном посетителе.

– Фима, я знаю, ты не очень любишь, когда тебе мешают, но к нам пришел солидный господин. Оторвись от работы, он нервно ждет разговора с тобой.

Фима нехотя отложил в сторону инструменты, вытер руки и без всякого желания пошел на встречу с незнакомцем.

– Чем могу быть полезен уважаемому господину? – поинтересовался Ефим.

– Господин Гендлер. Продавец колониальных товаров. Приехал специально из Керчи, – бессовестно соврал он о месте своего жительства. – Торгую чаем, кофе, перцем из разных стран и всем, на что есть интерес у населения.

– Возможно, я что-нибудь и приобрел бы у вас, но сейчас не имею такой возможности, – стал оправдываться Фима.

– Вы меня неправильно поняли. Я пришел не продавать, а совершенно напротив. Желаю сделать заказ. Мне порекомендовали вас как лучшего гравера, чеканщика и ювелира в одном лице. Редкое сочетание, знаете ли.

– Спасибо, мне приятно слышать подобные слова о муже, – поблагодарила Мэри Гендлера. – Он совершенно не хочет это слышать от меня. Может быть, вы убедите его в обратном.

– Я обязательно это сделаю, но только после выполненной работы. Господин Разумовский, не будем ходить вокруг да около, а сразу перейдем к делу. Я коммерсант и люблю во всех делах определенность.

– Несколько лет назад я уже слышал точно такие же слова от господина Левинзона.

– И что?

– Ничего. Господин Левинзон процветает, а я живу здесь.

– Я понял. Ваш труд будет достойно оплачен. Вы сделаете для моего друга-историка небольшую, но очень красивую шапочку из золота. Вы что-нибудь слышали о древней Ольвии?

– Конечно, – гордо ответил Фима, вспоминая разговор с Марком Абрамовичем. – Этот город был давно разрушен, если я не ошибаюсь.