Львы Аль-Рассана

– Ты тогда еще даже не был провозглашен верховным правителем, – мягко заметил ибн Хайран.

Он действительно не был готов к этому разговору. Только не сегодня ночью. Он готовился совсем к другому. Стоял на улице и наблюдал, затаив дыхание, словно мальчишка, как Джеана бет Исхак смотрит на высокое, освещенное свечой окно, и начал дышать нормально только после того, как она знакомо пожала плечами и двинулась дальше. Казалось, среди ночного гвалта ее окутывала тишина.

Он не думал, что ему понадобится мужество для того, чтобы подойти к женщине.

– Удивлен, что застал тебя одного, – сказал Альмалик, в какой-то степени чересчур легкомысленным тоном.

– Не следует удивляться, – пробормотал ибн Хайран, соблюдая осторожность. – Сегодня ночным знакомствам не хватает… утонченности, тебе не кажется?

– Откуда мне знать, Аммар? Все здесь выглядит очень весело. Мы некоторое время потратили на твои поиски, а потом я понял, что это безнадежно. Легче выяснить за деньги адрес твоего дома и подождать.

– Ты действительно прибыл в Рагозу, рассчитывая найти меня на карнавальных улицах?

– Я приехал сюда, потому что не видел другого способа поговорить с тобой достаточно быстро. Когда мы отправились в путь, мной двигали только надежда и необходимость. Между прочим, я без отряда. Эти двое и еще полдюжины для охраны в пути. Больше никого. Я приехал, чтобы сказать тебе кое-что. И попросить вернуться ко мне.

Ибн Хайран молчал. Он ждал этого и отчасти боялся. Он был наставником и учителем этого человека, наследника картадского престола. Он приложил немало усилий, чтобы сделать Альмалика ибн Альмалика достойным власти. Ему не хотелось признавать свою неудачу. Он даже не был уверен, что потерпел неудачу. Это будет очень тяжело.

Он подошел к шкафчику, неторопливо миновав одного из мувардийцев. Этот человек не шелохнулся, даже не удостоил его взглядом. Они его ненавидели; все они его ненавидели. Вся его жизнь была непрерывным вызовом их мрачному благочестию. Он платил им тем же: их образ жизни – фанатичная вера, фанатичная ненависть – оскорблял его здравый смысл, его представление о том, какой должна быть жизнь.

– Выпьешь бокал вина? – спросил он правителя Картады, намеренно провоцируя мувардийца. Возможно, это было недостойно, но он не смог удержаться.

Альмалик пожал плечами и кивнул. Ибн Хайран налил им вина и принес бокал Альмалику. Они чокнулись, прикоснувшись краем одного бокала к ножке другого, потом наоборот.

– Тебе потребовалось мужество, чтобы это сделать, – сказал Аммар. Он поступал правильно, признавая это.

Альмалик покачал головой, глядя на него снизу, из кресла. При свечах было видно, как он еще молод. И стоя теперь ближе, ибн Хайран разглядел на его лице признаки усталости.

– Потребовалось лишь осознать, что если ты не вернешься, то я не буду знать, что мне делать. И я очень хорошо тебя понимаю, Аммар, в некоторых вещах. Что мне оставалось? Писать тебе умоляющие письма? Ты бы не приехал. Ты знаешь, что не приехал бы.

– Но ведь правителя Картады окружают мудрые и опытные мужи?

– Теперь ты шутишь. Не надо.

Ибн Хайран ощутил вспышку гнева, которая удивила его самого. Не успев подавить ее, он резко произнес:

– Ты сам отправил меня в ссылку. Будь добр, не забывай об этом, Малик.

Свежая рана: ученик выступил против учителя в момент их общего взлета. Старая история, по правде говоря, но он никогда не думал, что это произойдет с ним. Сначала отец, потом сын.

– Я это помню, – тихо ответил Альмалик. – Я совершил ошибку, Аммар.

Слабость или сила – всегда трудно было понять. В разное время эта черта могла быть признаком и того, и другого. Его отец никогда, ни разу за двадцать лет, что они провели вместе, не признал своей ошибки.

– Не все ошибки можно исправить. – Аммар тянул время, ждал, пока что-нибудь прояснится. За всеми этими словами лежало решение, которое необходимо было принять.

Альмалик встал.

– Я это знаю, разумеется. Я здесь в надежде на то, что эту ошибку исправить можно. Чего ты хочешь, Аммар? Что я должен сказать?

Ибн Хайран несколько мгновений смотрел на него, прежде чем ответить.

– Чего я хочу? Спокойно писать, мог бы я ответить, но это было бы уверткой, не так ли? Жить, сохраняя некоторое достоинство, и чтобы весь мир это видел. Это было бы правдой, и, кстати, именно поэтому мне пришлось убить твоего отца.

– Я знаю это. Знаю лучше, чем любой другой человек. – Правитель заколебался. – Аммар, я думаю, что джадиты этим летом двинутся на юг. Мой брат все еще находится у Язира ибн Карифа, в пустыне. Нам стало известно, что они строят корабли. В Абенивине. И я не знаю, каковы намерения эмира Бадира.

– Поэтому ты попытался убить мальчиков?

Альмалик замигал. Это был нечестный выпад, но он был умным человеком и сыном своего отца. Он сказал:

– Значит, тех двоих убили не во время ссоры в таверне? Я так и думал. – Альмалик пожал плечами. – Разве я первый из правителей Аль-Рассана, кто пытается укрепить свое положение, разделавшись с братьями? Разве не ты учил меня истории, Аммар?

Ибн Хайран улыбнулся.

– Разве я тебя критикую?

Альмалик внезапно покраснел.