Львы Аль-Рассана

– Добрые люди, идите по домам, пока не явились воины с закрытыми лицами. Погасите ваши факелы. Мы не должны делать за джадитов их работу. Наши стены крепки, правитель Картады послал меня к вам, и другие уже на подходе. У нас достаточно еды и воды, а вальедцы далеко от своего дома, в местности, которую они не знают. Нам нужно бояться только собственной слабости или глупости. Это сборище было проявлением безумия. Пора идти домой. Смотрите, солнце садится, скоро зазвонят колокола на вечернюю молитву. Сегодня добрый вечер для молитвы, друзья мои, вечер, в который необходимо быть как можно чище перед лицом Ашара и под его звездами, когда они появятся на небе.

Этот красивый голос звучал лирично, ритмично, успокаивающе. «Он ведь поэт», – вспомнил Альвар. Джеана однажды сказала ему, что ибн Хайран до сих пор считает себя прежде всего поэтом.

Казалось, напуганную толпу удалось успокоить. Альвар увидел, как один из мужчин, держащий копье с отрезанной головой, посмотрел вверх на то, что он нес, и на его лице отразились отвращение и ужас. Они просто испуганные люди, вовсе не злые. Лишившись руководства и подвергшись нападению, они набросились на самую легкую мишень, чтобы заглушить собственный страх. Казалось, что сильный, четкий голос притупил их испуг.

Должен был притупить.

Так бы и случилось, но Аммара ибн Хайрана видели и слышали только передние ряды этой толпы, а квартал киндатов в Фезане был построен для того, чтобы не выпускать его обитателей по ночам, а не для того, чтобы по-настоящему защищать их.

Не представляло особой трудности проникнуть внутрь другим путем, не через ворота. Несколько самодельных лестниц, выбитые окна внешних домов квартала – и разгневанные, решительно настроенные люди могли оказаться среди этих предателей, детоубийц…

– Пожар!

Этот дикий вопль издал один из стражников на платформе над ними. Альвар резко обернулся, увидел черный дым. Услышал плач ребенка внутри квартала, а потом раздались крики. Пожар был настоящим кошмаром. Пожары уничтожали целые города.

Альвар забросил щит за спину, сделал три быстрых шага к воротам и прыгнул. Один из стражников протянул руку, схватил его за запястье и втащил наверх. Аммар следовал за ним по пятам, как и Хусари, который двигался проворнее, чем когда-либо раньше, в прежней жизни.

Ибн Хайран обернулся назад, к внезапно забурлившей толпе на улице.

– Идите по домам! – крикнул он; теперь его голос звучал резко и повелительно. – Я прикажу мувардийцам убивать любого, кто войдет в квартал. Мы не можем позволить сжечь город!

Но город уже горел, и люди в квартале киндатов уже умирали. Альвар не стал ждать, чтобы увидеть, что происходит перед воротами. Он спрыгнул с платформы, покидая последний солнечный свет дня. Споткнулся и упал на мостовую, вскочил, выхватил меч.

Как тушить пожар, если налетчики, обезумев от ненависти и страха, рассыпались по вашим улицам и убивают вас? «Один из тех вопросов, – думал Альвар, бросаясь в сторону дыма и криков, – на которые нет ответов, только клубящиеся картинки ночного кошмара».

Киндаты бежали к той части квартала, где возвышались два купола святилища. Казалось, все узкие, извилистые переулки ведут туда. Пожары начались в домах, стоящих на улицах рядом с воротами. Ашариты проникли через наружные окна и подожгли те здания, через которые прошли.

Врезаясь в поток бегущих людей, Альвар увидел одного ашарита с серпом. Тот подрезал им ноги бегущего мальчика. Остро заточенное лезвие перерубило ноги ребенка, словно стебли пшеницы. Мальчик упал, крича и обливаясь кровью. Альвар, не замедляя бега, развернулся и с нечленораздельным воплем изо всех сил опустил свой меч и убил человека, который это сделал.

Полдюжины ашаритов остановились как вкопанные прямо перед ним. «Наверное, я похож на сумасшедшего», – понял Альвар, потому что на их лицах отразились ужас и изумление. Одно дело – преследовать безоружных детей, другое – схватиться с мужчиной, вооруженным мечом и с таким выражением глаз.

– Вы что, все спятили? – Это крикнул Хусари, подбегая к своим согражданам. – Фезана горит! Ищите воду! Быстро! Мы уничтожим собственный город!

– Мы уничтожим киндатов! – крикнул кто-то в ответ. – А потом будем тушить пожар. Мы делаем святое дело во имя Ашара!

– Вы выступаете на стороне зла! – крикнул Хусари, чье лицо было искажено болью и горем. И тут Альвар увидел, как он сделал шаг и вонзил свой меч в живот того человека, с которым разговаривал. Инстинктивно Альвар подался вперед, прикрывая Хусари своим щитом. Ашариты отпрянули.

– Уходите! – крикнул Хусари сорванным голосом. – А если останетесь, достаньте воды, быстро! Если это будет продолжаться, мы сами отдадим наш город всадникам Джада!

Альвар оглянулся через плечо. Мимо бежали мужчины и женщины киндатов; некоторые из мужчин возвращались и выстраивали заграждение в том месте, где спутанные улицы выходили на площадь. Трудно было разобраться в этом хаосе, в сумерках и среди черного, клубящегося дыма.