Львы Аль-Рассана

– Он меня удивил, – осторожно произнес король Рамиро. – Но не больше, чем я удивился, обнаружив вас в моем лагере. Да, сэр Родриго излагает простые истины, и я способен их расслышать, как и любой другой, надеюсь. Что касается меня, то я тоже предпочитаю изящные дворец или часовню тем, которые просто защищают от дождя и ветра. Я сознаю, чем был Аль-Рассан. Я читал ваши стихи и стихи других здешних поэтов. Среди нас есть те, кто, возможно, надеется на костры из плоти во время нашего движения на юг. Я бы предпочел не оправдать их ожиданий.

– А ваш брат? А ваш дядя?

Губы короля Рамиро снова скривились в усмешке.

– Я бы предпочел, – пробормотал он, – не оправдать и их ожиданий тоже.

Аммар громко расхохотался. И снова Родриго не улыбнулся. Полностью владея собой, он ждал ответа, как поняла Джеана. И он этого хотел. Ей казалось, что это она тоже поняла. Его сын чуть не умер сегодня ночью. И еще мог умереть. Родриго Бельмонте не хотел пережить еще одну потерю.

Смех Аммара замер. Неожиданно он взглянул на нее. Она смотрела ему прямо в глаза, но при лунном свете трудно было определить их выражение. Он снова повернулся к Родриго.

– Я не могу, – решительным тоном произнес он. Мысленным взором Джеана видела, что кони исчезли, скрылись из виду.

– Это будут мувардийцы, – быстро проговорил Родриго. – Ты это знаешь, Аммар! Рагоза не сможет устоять даже против Халоньи, потому что половина ее войск состоит из наемников-джадитов. Когда верховный клирик появится у ее стен и заговорит о священной войне…

– Я это знаю!

– А Фезана не выдержит нашей осады. Это ты тоже знаешь! Она падет еще до конца лета.

– Я знаю этот город, – тихим голосом вставил король Рамиро. – Я там жил в молодости, в ссылке. И сделал кое-какие наблюдения. Если оборонительные укрепления не сильно изменились, я считаю, что смогу взять Фезану, даже с ее новым гарнизоном.

– Это возможно.

Родриго продолжал с отчаянием в голосе:

– А затем Язир и Галиб переправятся через пролив, чтобы встретить нас. Аль-Рассан будет принадлежать или им, или нам, Аммар. Клянусь твоим и моим богом, ты должен это понимать! Картада, Рагоза, твои воспоминания о Силвенесе… их уже невозможно спасти. Даже ты не сможешь сплясать этот танец среди костров. И, несомненно, несомненно, Аммар, ты понимаешь…

– Я должен попытаться.

– Что?

– Родриго, я должен попытаться. Сплясать этот танец.

Родриго замолчал, тяжело дыша, словно конь, которого остановили слишком резко.

– Ваша вера так много значит для вас? – Голос короля Рамиро звучал задумчиво. – Я слышал другие рассказы. Она значит так много, что вы готовы служить воинам пустыни, зная об их обычаях и о том, что они принесут вашей земле?

– Моя вера? Я бы выразился иначе, государь. Я бы сказал – моя история. Не только Аль-Рассан, но и Аммуз, Сорийя… Ашар в пустыне нашей родины под звездами. Наши мудрецы, наши певцы, халифы восточного мира. – Аммар пожал плечами. – Мувардийцы? Они – часть всего этого. У каждого народа есть свои фанатики. Они приходят, меняются, снова приходят в новом обличье. Простите меня за эти слова, но если королем Вальедо может быть столь рассудительный человек, как вы, – потомок королевы Васки, да славится ее имя! – мне ли отрицать возможность того, что подобная благодать снизойдет на одного из сыновей песков? Возможно, это произойдет среди соблазнительных фонтанов и струящихся рек Аль-Рассана?..

– Ты предпочитаешь их. – Джеана услышала горечь в голосе Родриго.

Аммар взглянул на него.

– В качестве соратников? Друзей? Разве я безумен? Родриго, я похож на безумного? – Он покачал головой. – Но мувардийцы, какие они? Точно такие же, какой была королева Васка, каким до сих пор остается большинство людей у тебя на севере. Набожные, убежденные, не умеющие прощать. Страшащиеся всего, что выходит за рамки их понимания мира. Племена пустыни не знают цивилизации? Согласен. Но признаюсь, что нахожу мало ценного и в городах Эспераньи. Пустыня – суровое место, даже более суровое, чем ваши северные земли зимой. Видит Ашар, у меня нет духовного родства с мувардийцами. Но еще меньше у меня общего с теми, кто совершает паломничество на остров Васки, проделав весь путь на коленях. Предпочитаю ли я общество племен пустыни? Опять-таки, если выразиться несколько иначе и потом оставить эту тему, Родриго, то мои последние слова, пока мы не поссорились, будут такими: наверное, если Аль-Рассану суждено погибнуть, то я бы предпочел пасти верблюдов в Маджрити, чем стать пастухом в Эсперанье.

– Нет! Это не может быть последним словом, Аммар! – Родриго отчаянно замотал головой. – Как я могу позволить тебе уехать к ним? Ты знаешь, что они с тобой сделают?

Аммар снова улыбнулся, на этот раз смущенно.