Львы Аль-Рассана

Но она никогда, никогда не слышала, чтобы Родриго говорил о ком-то другом – даже о Раймундо, который уже давно умер, – так, как он говорил об Аммаре ибн Хайране во время недавней долгой, полной ожидания зимы. О том, как этот человек сидит на коне, как владеет мечом, луком, как разрабатывает стратегию, шутит, рассказывает об истории, географии, свойствах хорошего вина. Даже о том, как он пишет стихи.

– Стихи? – переспросила тогда Миранда голосом, полным самого едкого сарказма.

Родриго нравилась поэзия, он тонко чувствовал ее. Она – нет, и он это знал. Он подшучивал над ней, читая отрывки любовных стихов в постели. Она накрывала голову подушкой.

– Ты влюблен в этого человека? – спросила она однажды мужа этой зимой в Фезане. По правде сказать, она ревновала, и довольно сильно.

– Наверное, в каком-то смысле, – через секунду ответил Родриго. – Правда, странно?

«В действительности это было не так уж странно», – подумала Миранда, стоя на холме возле Силвенеса. Низкое солнце теперь мешало видеть этих двоих. В какие-то моменты ей было сложно различить их. Она думала, что узнает Родриго рядом с любым другим мужчиной на свете, но сейчас он был в доспехах и очень далеко – движущаяся тень на фоне красного света. И двое мужчин сходились, кружили и разворачивались очень близко друг от друга, прежде чем разойтись. Легко было перепутать их во время этих движений, ведущих к смерти.

Она не готова потерять его. Остаться одной.

Это ветер – причина слез у нее на глазах. Она смахнула их тыльной стороной ладони, искоса взглянула на другую женщину. Джеана бет Исхак стояла с сухими глазами и бледным лицом, не отрывая взгляда от происходящего внизу. Миранда вдруг подумала: «Мы прожили вместе много лет. Я знаю, что мне предстоит потерять. А у нее даже не было времени накопить воспоминания, чтобы защититься ими от тьмы».

Какую потерю пережить труднее? Есть ли мера для подобных вещей? Имеет ли это значение?

– О любимый, – вслух прошептала она. А потом добавила про себя, как молитву: «Не покидай меня сейчас».

В это мгновение она увидела, что один из них бросил свой щит.

Она никогда бы не подумала, что в таком ужасе может быть красота, но ей следовало это знать, помня о том, на что они способны. Оба.

Она уже видела их в бою – во время той схватки в Рагозе, у Эмин ха’Назара, в квартале киндатов Фезаны. Ей следовало ожидать этого.

В большинстве случаев, прищурившись от солнца, Джеана могла их различить. Но не всегда, потому что они сливались, сходились и расходились. Теперь они действительно превратились в силуэты, не более того, на фоне уходящего красного светового диска.

Она внезапно вспомнила, словно кто-то послал ей эту мысль, холодную ночь во время похода на восток по заданию Мазура и эмира Бадира. Она услышала, как солдаты поют у походного костра под гитару Мартина. Она тогда вышла из своей палатки, полусонная, закутавшись в плащ. Они освободили ей место у костра. В конце концов она спела им песенку, которую в детстве пела ей мать, как раньше мать Элианы пела ей самой. Это была такая старая песня.

Оба мужчины смотрели на нее в ту ночь из-за костра, вспомнила Джеана. Странное воспоминание для этого мгновения, но оно пришло. Она вспомнила ту ночь, костер, песню.

Любовь – тот цветок,
Что отдаст свою сладость до капли
Перед тем, как погибнет.

Солнце, красное, словно пламя, опустилось за полосу туч на западе, подсветило их, повисло на краю мира. На его фоне оба мужчины превратились в тени. Они кружились, сходились, снова кружились. Ей теперь не удавалось их различить, их движения были почти одинаковыми.

Один из них бросил щит.

Швырнул его, как метательный диск, с левой руки, прямо в колени противника. Тот прыгнул, пытаясь увернуться, и ему это почти удалось, но все же щит задел его, и он неловко упал. Джеана затаила дыхание. Первый бросился вперед, и они снова переплелись.

– Родриго, – внезапно произнесла Миранда.

Человек без щита возвышался над противником, который уже поднялся на колени. Стоящий на земле блокировал опускающийся меч, и его отбросило назад. Он перекатился в сторону по траве, но для этого ему пришлось бросить собственный щит. Они снова схватились, теперь уже лишившись защиты, их клинки наносили и отражали удары. Они стали почти одним телом. Мифическим созданием, каким-то забытым, сказочным зверем древности. Снова разошлись, стали двумя фигурами на фоне солнечного диска.

Джеана подняла руки и прижала ладони ко рту. Один из двоих снова бросился на противника. Теперь уже половина солнца скрылась за краем мира. Она видела щиты, лежащие там, где упали.

Кто-то нанес сверху вниз сокрушительный удар, который был отбит. Высвободил меч, сделал ложный выпад и нанес рубящий удар наискось.

И этот удар отбит не был. На этот раз не был.