Львы Аль-Рассана

– Конечно, – сказала Инес. – Тогда скажите мне, почему вы здесь, святой отец? Почему вы не в той могучей армии в Батиаре, которая готовится совершить долгое путешествие в дальние, опасные восточные земли?

Рамиро никогда еще не видел свою жену такой. Он снова посмотрел на нее с откровенным изумлением. Но его собственное изумление, как он видел, не шло ни в какое сравнение с изумлением священника.

– Есть неверные ближе к дому, – загадочно ответил Жиро.

– Конечно, – пробормотала Инес. Выражение ее лица было простодушным. – А Сорийя так далеко, путешествие морем так утомительно, и война в пустыне так опасна. Кажется, я начинаю понимать.

– Не думаю, что вы понимаете. Я думаю…

– Я устала, – произнесла королева, вставая. – Простите меня. Женское недомогание. Возможно, мы продолжим этот разговор в другое время, ваше величество? – Она посмотрела на Рамиро.

Все еще не веря своим ушам, король поднялся.

– Конечно, госпожа моя, – ответил он. – Если вам нездоровится… – Он протянул руку, она взяла ее. Он явственно почувствовал, как жена сжала его пальцы. – Граф Гонзалес, не будете ли вы так любезны проводить наших уважаемых гостей?

– Почту за великую честь, – произнес в ответ Гонзалес де Рада.

Он щелкнул пальцами. Восемь человек вышли вперед и с двух сторон окружили клириков из Фериереса. Рамиро вежливо наклонил голову и стал ждать. Жиро де Шервалю, с лица которого еще не сошла краска, ничего не оставалось, как поклониться. Рамиро повернулся, Инес описала полукруг, держась за его руку, словно в танце – хотя она никогда не танцевала, – и они вышли через новые бронзовые двери позади трона.

Двери закрылись за ними. Они очутились в небольшом укромном помещении, изящно обставленном, с коврами и только что купленными гобеленами. На столе у одной из стен стояло вино. Рамиро быстро подошел и наполнил бокал. Залпом выпил его, налил второй и тоже опустошил.

– Да падет проклятие Джада на этого невыносимого человека! Можно мне тоже немного вина? – попросила королева.

Король резко обернулся. Слуги уже вышли. Они остались одни. Он не помнил, чтобы когда-либо видел на лице Инес подобное выражение. Скрывая свое замешательство, он быстро налил вина, смешал с водой и поднес ей бокал.

Она взяла бокал, глядя на него.

– Прости меня, – сказала она. – Я навлекла это на нас?

– Неприятного гостя? – Ему удалось улыбнуться. Глядя на нее, он ощущал странное веселье. – Мы справлялись с такими и раньше.

– Но он – нечто большее, правда? – Он смотрел, как его королева отпила из бокала. Поморщилась, но сделала второй глоток. Неожиданно хорошее настроение улетучилось так же быстро, как нахлынуло.

– Да, – ответил он, – этот человек – нечто большее.

То есть не он сам по себе, а те новости, которые он принес.

– Я знаю. Священная война. Все эти объединившиеся армии. Они захотят, чтобы мы поддержали их, да? В Аль-Рассане.

– Все мои воины этого захотят.

– Ты не хочешь идти на юг. – Это был не вопрос.

Раздался вежливый стук в дверь. Король отозвался, и вошел Гонзалес де Рада. Очень бледный, с мрачным лицом. Рамиро вернулся к столу и налил себе еще один бокал. На этот раз разбавил вино водой. Сейчас не время расслабляться.

– Хочу ли я вести священную войну в Аль-Рассане? – Он повторил вопрос Инес для министра. – Сказать правду? – Он покачал головой. – Не хочу. Я хочу отправиться на юг на собственных условиях и в удобное мне время. Хочу отнять Руэнду у моего беспомощного брата, Халонью у дяди Бермудо – да сгниют у него пальцы на руках и ногах, – отобрать Фезану у этих убийц-картадцев и только потом строить дальнейшие планы, или пусть мои сыновья их строят, когда я умру и больше не буду доставлять тебе неприятностей.

– Если армия королей поплывет в Аммуз и Сорийю, – сказал Гонзалес, – нам будет трудно не выступить на юг весной. Каждый клирик в трех королевствах Эспераньи будет вопить со своего алтаря, что мы погубим собственные души, если не сделаем этого.

– Ты прав, – пробормотал Рамиро. – Налей себе вина. Это принесет облегчение твоей душе, которой грозит опасность.

– Это я виновата, – сказала Инес. – Я привела его сюда.

Король отставил вино. Подошел к ней, забрал у нее бокал и тоже поставил на стол. Взял ее руки в свои. Она их не отняла. Все это было совершенно необычно.

– Он бы все равно приехал, дорогая. Он и другие. Если все вельможи к востоку от гор пляшут теперь под их дудку, почему нам должны позволить жить не под их ярмом? Можешь быть уверена, что такие же, как он, уже приехали в Халонью и направляются в Руэнду, если уже не прибыли туда. Они потребуют, чтобы мы трое встретились зимой. Этого надо ожидать. Они прикажут нам встретиться под угрозой отлучения от церкви или потери наших вечных обителей в божьем свете. И нам придется их послушаться. Мы встретимся, дядя Бермудо, брат Санчес и я, будем вместе сидеть за столом и охотиться. Они будут следить за каждым моим движением, а я буду так же следить за ними. Мы поклянемся заключить священное перемирие. Клирики будут восторженно петь нам хвалу. И мы почти наверняка отправимся на войну против Аль-Рассана к началу весны.

– И?