Львы Сицилии. Сага о Флорио

— Поверь мне, Джулия. Я не знаю, что будет, но слухов вокруг много, и они только ширятся. Прокламации, расклеенные по городу и призывающие народ вооружаться, — это последнее предупреждение. Да, солдаты Королевской гвардии их срывают, втаптывают в грязь и смеются между собой. Говорят, что, если палермские жители поднимутся, их встретят огнем и повесят на мачтах фрегатов, если не хватит виселиц. Но в этот раз все по-другому, это витает в воздухе. Люди смотрят на солдат без страха, сплевывают, когда те проходят мимо. Палермо устал от налогов и превышения власти. Бурбоны перегнули палку.

Джулия охает, теперь она понимает, что Джованни был прав и час мятежа настал. И что 12 января 1848 года, в день рождения короля…

— Закройте окна! — кричит она. Потом смотрит на детей, и ее страх набирает силу. — Одевайтесь! — приказывает она дрожащим голосом. — Одевайтесь и будьте готовы к отъезду.

* * *

Винченцо с рассвета уже на ногах, в кабинете с видом на площадь Сан-Джакомо. В недавно купленном здании, где разместилось торговое представительство дома Флорио. При первом залпе он поднимает голову от бумаг. Перед ним стоит секретарь Джованни Карузо.

— Что это?

Еще один залп.

— Не знаю, — Карузо разводит руками. — Может, праздник в честь дня рождения короля? Он не сегодня?

— Да, но…

На этот раз взрыв сопровождается ружейной пальбой.

— Со стрельбой из ружей?

Винченцо подходит к окну. Толпа с площади хлынула в направлении ворот Порта-Карбоне, в сторону бухты. Некоторые мужчины вооружены.

— На виа Кассаро недавно висели манифесты с призывом к восстанию… — снова начал Карузо. — Да нет, не может быть! Наверное, опять какие-то сумасшедшие пытаются…

Орудийные залпы. На этот раз стреляет артиллерийская батарея.

— Парочка сумасшедших, говоришь? — Винченцо хлопает руками по столу. Снаружи выстрелы перекрываются криками. — Это батареи из бастиона Кастелламаре. Они стреляют по городу с моря!

Карузо подходит к окну. Да, этот грохот доносится из Калы. Они что, бьют по стенам?

— Черт возьми! Так и есть!

Винченцо хватает пиджак. Нельзя терять ни минуты. Если это мятеж, будут и беспорядки, и грабежи. Лучше спрятать всё в надежное место.

— Заприте всё на замок и расходитесь по домам, вы и все остальные. А я пойду в магазин. Сообщу вам в записке, что делать дальше.

— Дон Флорио, куда вы один? Подождите!

Но он уже на улице. Бежит, решительно входит в магазин. Служащие и приказчики укрылись под прилавками, как улитки в раковине. Винченцо берет у кого-то плащ, чтобы его не узнали, выходит, ныряет в переулки. Ему надо добраться до литейного завода Оретеа, дать указание рабочим запереть металлические ворота и спрятать самое ценное оборудование. Если мятежники или солдаты начнут по нему стрелять, все погибнет. Добравшись до виа Бамбинаи, он, однако, вынужден остановиться. И не только он.

Баррикада. Из-за нее восставшие стреляют в отряды Бурбонов. Рядом — разорванное воззвание, но разобрать можно:

СИЦИЛИЙЦЫ, ВРЕМЯ МОЛИТВ ПРОШЛО

БЕЗВОЗВРАТНО…

К ОРУЖИЮ, СЫНЫ СИЦИЛИИ!

ВМЕСТЕ МЫ ПОБЕДИМ!

УТРО 12 ЯНВАРЯ 1848 ГОДА

ПОЛОЖИТ НАЧАЛО СЛАВНОЙ ЭПОХЕ

НАШЕГО ВСЕОБЩЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ…

— Помогайте нам, если у вас есть оружие и вы хотите защитить вашу землю! — кричит мятежник, размахивая ружьем. — Или же возвращайтесь назад, прячьтесь в домах и… — его призыв тонет в вопле от боли: выстрелом его ранило в руку.

Подавленный, с опущенной головой, Винченцо вынужден повернуть назад. Литейный цех «Оретеа» — его литейный цех, его победа, бывшая мастерская, но уже работающая как настоящий металлообрабатывающий завод, — недалеко от городских стен, рядом с воротами Сан-Джорджо. Прямо сейчас, когда идет сражение, он мысленно переносится на Мальту. Четыре года назад он построил там новый завод. Туда привезли железо и уголь, и там полно горючих материалов. Он боится даже представить себе…

— Королевский дворец в осаде!

— Казармы жгут! Есть убитые!

Голоса палермцев берут его в кольцо, хлещут по щекам. Все началось на площади Фьеравеккья, говорят, там тоже есть первые убитые.

— Они хотят сжечь дома дворян! Они хотят республику!

— За оружие, Палермо!

Он идет в потоке людей, слушает голоса, собирает известия, пытается понять, что происходит. Протискивается на виа Пантеллериа и добегает до виа Тавола-Тонда. Оттуда до дома рукой подать, идти не дольше, чем прочесть «Отче наш».

Мать сидит в кресле, в центре гостиной, как всегда с четками в руке.

— С тобой все хорошо, сынок? — восклицает Джузеппина, увидев его.

— Да-да. Где дети?

— С ней. Присмотри за ними, особенно за Иньяцио, кровинкой моей.

Джулия одела детей в теплую одежду. Сама в дорожном платье. При виде Винченцо тревога сменяется радостью. Она идет ему навстречу.

— Боже мой, что происходит? Я волновалась за тебя.

Винченцо обнимает Иньяцио, который подбежал первый. Затем очередь дочерей, они испуганно жмутся к нему.