Львы Сицилии. Закат империи

Я тоже, думает он, не в силах говорить. Потому что этот запах напомнил ему комнату, в которой умер его брат Винченцо и позже скончался отец. Вот что жжет его желудок, отнимает дар речи – кислый запах тела, которое пытается защититься от болезни, застыв в неподвижности, слишком уж похожей на смерть.

То, что его дочь может умереть, что ее судьба напоминает судьбу его младшего брата, этого он никак не может постичь.

На следующий день, когда Джованнуцца то проваливается в глубокое забытье, то периодически бредит, Иньяцио прибегает к своему испытанному оружию: власти и деньгам.

Он вызывает Аугусто Мурри, преподавателя клинической медицины Болонского университета, гениального медика, автора фундаментальных трудов о лихорадке и черепно-мозговых повреждениях, почитаемого в Италии и во всем мире. По общему мнению – друзей, знакомых, медиков – лучшего специалиста. Единственного, кто способен ее спасти.

Поэтому, когда вся семья собирается на вилле в Сан-Лоренцо, Иньяцио помогает ему добраться до Палермо. Предоставляет специальный вагон до Неаполя, оттуда – корабль до Сицилии. И, наконец, автомобиль – до виллы.

Палермо в ожидании. Ребенок болеет, невинная душа. Размолвки, зависть, злословия отложены на потом: приходят слуги за новостями для своих хозяев, приносят записки с пожеланиями скорейшего выздоровления или сообщают, что за Джованнуццу читают молитвы. Но вести все хуже. Ребенок все чаще теряет сознание, не ест, почти никого не узнает, только мать и бабушку, чье имя она носит.

Когда приезжает доктор Мурри, Джованнуца уже несколько часов не приходит в сознание. Франка сидит у ее кровати. Бледная, пряди черных волос в беспорядке падают на лицо, с опухшими от слез глазами и грязным платком в руках. Много раз она пыталась разбудить дочь, чтобы она сделала хотя бы несколько глотков молока, смачивала ее потрескавшиеся губы холодной водой, но дочка, ее дочка больше не реагирует.

Шестидесятилетний Аугусто Мурри ходит, слегка согнувшись вперед. И излучает спокойную уверенность. Лысеющий господин с густыми седыми усами, подкрученными кверху. Знаком просит Франку выйти, но она лишь задерживает на нем взгляд и выпрямляется на стуле. К ней подходит Иньяцио.

Они не сдвинутся с места.

Тогда Мурри прослушивает легкие ребенка, проверяет реакцию, пробует разбудить ее. И чувствует комок в горле, когда встречает взгляд родителей, о которых он, кажется, что-то читал в светской хронике. Но путешествия, драгоценности, сказочные праздники ничего больше не стоят. Они теперь обычные родители, отец и мать, объединенные съедающим их страхом.

После осмотра, пока горничные перестилают постель, пожилой медик взмахом руки просит их выйти вместе с ним. В коридоре их ждут Джованна и Констанца, две бабушки с четками в руках. С ними Маруцца.

Доктор прочищает горло. Говорит медленно, не поднимая глаз.

– Мне жаль, господа. По моему мнению, это не тиф. – Он выдерживает долгую тяжелую паузу. – Это менингит.

– Нет!

Франка шатается. Прежде чем Иньяцио успевает ее поддержать, Констанца обхватывает дочь за талию, чтобы та не упала. Маруцца придерживает Франку с другой стороны. Три женщины стоят плечом к плечу, не произнося ни слова. Слезы бесшумно текут по бескровному лицу обмершей Франки.

Это слово камнем упало в глубину ее сознания. Менингит, менингит, менингит… Она дрожит, и мать еще крепче обнимает ее, обливаясь слезами.

Иньяцио цепенеет, как будто он попал в воронку, в которую затягивает воздух, людей, вещи, даже свет.

– Но тогда… – говорит он и замолкает, не в силах продолжить. Смотрит в окно, выходящее в сад, и на какой-то миг будто видит своего отца: тот идет с Винченцо по своей любимой апельсиновой роще.

Голос доктора приводит его в чувства.

– Мы назначим все необходимое лечение, – произносит Мурри решительным голосом. – Мы еще поборемся и сделаем все возможное, чтобы облегчить ее страдания. Как не бывает двух одинаковых вещей, так и не бывает двух одинаковых больных, посему за маленькой Джованной необходимо вести тщательное непрерывное наблюдение. Вместе с тем буду с вами честен: вероятность выздоровления очень низкая. Даже если она поправится, она может перестать говорить или двигаться. – Он смотрит на Франку, которая вот-вот лишится чувств. – Вы должны крепиться, синьора. Вас ждут тяжелые дни.

Франко протягивает руку, ищет руку Иньяцио, находит.

Ей необходимо чувствовать, что он рядом, отец ее дочери. Несмотря на то что произошло за все эти годы, она хочет быть уверена, что они все еще одна семья. Что они могут пройти еще одну часть пути бок о бок. Что их любовь не совсем угасла. Что они встретят эту боль вместе. Что он не оставит ее одну в самый тяжелый момент. Что бездна, которая прямо сейчас разверзается под их ногами, не поглотит их.

Тонкая нить надежды остается, и она хватается за нее. Болезнь может иметь последствия? Они переживут, это ее не беспокоит. Она неотступно будет рядом, поможет Джовануцце стать женщиной, о чем она как мать всегда и мечтала.