Львы Сицилии. Закат империи

С такими мыслями Джулия поднимается по лестнице, идет в зал, где ее ждет герцог Джулио Бенсо делла Вердура, уполномоченный мэром Палермо регистрировать брак.

Худой, с впалыми щеками, герцог встречает невесту доброжелательной улыбкой. Рядом с ним – Пьетро Ланца ди Трабиа, коренастый юноша с залысинами на лбу и пышными темными усами.

Он красиво ухаживал за ней, как и подобает дворянину. Подарил дорогое кольцо, сопровождал на приемы. Обходился с ней как с принцессой.

Бьется ли ее сердце чаще? Нет. Ей хорошо в его обществе, но это не тот мужчина, ради которого можно потерять голову. Она не знает, будет ли он хорошим мужем. Но она знает, в чем заключается ее задача: родить крепких, здоровых детей и соответствовать статусу, княжескому титулу семьи.

Брак – это договор, думает Джулия, отрывая свою руку от теплой руки отца и вкладывая ее в ледяную, дрожащую руку Пьетро. Договор между семьями, предметом которого является она сама и ее приданое.

А когда речь идет о делах, никто не может превзойти Флорио в хваткости.

* * *

– Вы не представляете, что за торжества были у королевы Виктории! – Иньяцидду вытягивает ноги, в одной руке у него бокал шампанского, в другой – сигара, и оглядывает друзей: кузена Франческо д’Ондеса по прозванию Чиччо, другого кузена дальнего родства Ромуальдо Тригону, и Джузеппе Монроя. Все трое охотно приняли приглашение Иньяцидду провести несколько дней на вилле в Сан-Лоренцо, что близ Палермо. Сейчас здесь собралось все семейство Флорио, затем они отправятся на Фавиньяну.

Молодежь расположилась в плетеных креслах на террасе с видом на цитрусовую рощу. Спустился вечер, и прохлада наконец-то остужает жару летнего дня. В воздухе разлит аромат цветущих апельсинов и резкий запах дикой мяты в горшках, выставленных на террасе.

– Когда мы прибыли в Лондон, дождь лил как из ведра! Снять все чемоданы и баулы с поезда было сущим адом. Мать и брат плохо чувствовали себя всю дорогу от Кале до Дувра, они отправились к себе в комнату отдыхать. А отец, напротив, захотел прогуляться по городу, и я пошел с ним. Дождь, к счастью, закончился. Зрелище невероятное! Повсюду цветы, флаги, гирлянды, портреты королевы, даже на самых скромных улочках. Перед одним дворцом соорудили большую площадку с пальмами, окруженную японскими зонтиками, а в центре – огромный мраморный бюст королевы, украшенный цветочными гирляндами. Фасад другого дворца был полностью завешан флагами, а с балконов свисали гирлянды цветов, образуя цифру «50». На следующий день был парад. День выдался солнечный, сабли и кивера сверкали так ярко, что казалось, будто смотришь на серебряную реку. Но больше всего меня поразило, что перед Букингемским дворцом начала парада ожидала огромная толпа. Можете себе представить! И все стояли в полной, абсолютной тишине.

– Как это – в тишине? – спрашивает Джузеппе.

– Трудно поверить, правда? Здесь бы все кричали, свистели, а там… тишина! Но когда появилась королевская карета, толпа взорвалась. Все кричали так громко, что перекрикивали фанфары, возвещающие прибытие королевы. Махали платками, подбрасывали в воздух шляпы… Мне рассказали, когда королева проезжала мимо, кто-то закричал: «Вот она! Я ее видел! Да здравствует королева!», и все засмеялись. В общем, подданные действительно почитают королеву Викторию, не то что мы – Савойскую династию!

Друзья смеются и смотрят на Иньяцидду с обожанием, смешанным с завистью.

Он продолжает свой рассказ. Говорит, что на торжества были приглашены только Флорио, Трабиа и еще ряд итальянских семейств. Повторяет это несколько раз.

– Там были все королевские семьи Европы, аристократы, банкиры и политики. Мой отец со всеми здоровался, и мама тоже. Представляете, как они все на нас смотрели… Не было ни одного человека, который бы нас не знал, все хотели быть представлены моему отцу, владельцу Итальянской судоходной компании «Генеральное пароходство».

– А потом вы поехали в Париж, верно? – перебивает его Ромуальдо.

– Да, мы были в гостях у Ротшильдов. – Иньяцидду улыбается, подается вперед. – А главное, я провел незабываемую ночь в Шабане…[12]

– А мать знает, что ты шляешься по борделям? – Чиччо наливает себе выпить и, хитро прищурив глаз, смотрит на Иньяцидду.

– Мать попросила принести ей в номер распятие, – фыркает Иньяцидду. – Вообще-то она меня обожает. Хоть и ругает меня, но всегда прощает.

Он допивает свой бокал, встает с кресла.

– Там ей было не до меня: она выбирала мебель для Оливуццы, ковры для гостиных. В один из дней они с моей сестрой поехали в модельный дом к Уорту и задержались там допоздна, примеряя наряды. А у отца были всякие деловые встречи, он хотел, чтобы и я присутствовал на них. Мне удалось удрать, я сказал ему, что хочу сходить в музей.

– Эх, мой дорогой… твой отец, должно быть, уже понял, что ты неисправимый бабник! – Ромуальдо встает, дает Иньяцидду подзатыльник. Они давние друзья, у них общая страсть к красивым женщинам и дорогим развлечениям.