Лжедмитрий. Царская плаха

– В соседних палатах прячется.

– Убирайте ее! – повелел князь.

Его люди выволокли вдовую царицу во двор следом за Федором. Там они усадили их в закрытую карету, чтобы толпа не видела их и не разделалась с ними. Она выехала из Кремля.

Голицын же прошел в соседние палаты.

– Царевна, выходи! Даю слово, что с головы твоей и волоса не упадет. Не хочешь по-хорошему, Ксения Борисовна? Воля твоя. Но я позову сюда разъяренных людей. Они найдут тебя. Ты и сама знаешь, что будет тогда.

Ксения вышла из потайной дверки и спросила:

– А какова цена слову твоему, князь?

– Высокая. Возьми все необходимое из своих палат и возвращайся. Поедешь ко мне. На моем подворье тебе будет оказан достойный прием. И давай, царевна, живее, покуда народ на самом деле не вломился сюда.

Ксения собралась быстро. Она понимала всю опасность своего положения.

Князь хорошо знал великокняжеский дворец. Он тайными ходами вывел ее к Москве-реке, где их уже ждали повозка и охрана. Они проехали на подворье Голицына.

А народ тем временем громил палаты. Плещееву, Пушкину и их людям пришлось успокаивать буйных. Мосальский объявил повеление царя Дмитрия арестовать всех Годуновых, Сабуровых, Вельяминовых, от себя добавил, что их подворья подлежат разорению. Толпа, дорвавшаяся до безнаказанного разбоя, бросилась по домам названных вельмож.

Плещеев и Пушкин объехали еще несколько людных мест Москвы, где зачитали обращение «истинного наследника». Там это тоже вызвало бунт. Простой люд громил и подворья бояр, ничем не связанных с Годуновым. Буйный выдался день. Волнение успокоилось только с наступлением темноты.

Подворье патриарха Иова было взято под охрану со строгим приказом не выпускать из него владыку, который во время бунта пытался образумить народ. Он продолжал обличать самозванца, расстригу и вора, призывал православных хранить верность царю Федору Борисовичу.

В тот же день, 1 июня Отрепьев с войском перебрался в Тулу. Там, в доме воеводы, он ожидал сообщений из Москвы и получил их через сутки. Известие, доставленное гонцом князя Мосальского, вызвало у него выдох облегчения. Замысел удался. Григорий ликовал.

Вместе с ним радовался и верный атаман. Он приказал доставить в залу хлебного вина.

Слуга явился не только с выпивкой и закуской, но и с сообщением о том, что к царевичу прибыл князь Губанов.

– Этого-то чего принесло? Опять учить будет? Надоел, – заявил Отрепьев.

– Так повели не пускать. А я прикажу казакам гнать его из Тулы, как пса шелудивого. Кто он теперь для тебя, великий князь? Холоп обычный, – проговорил Бучинский.

– Покуда нет, не холоп. Рано еще гнать его.

Григорий распорядился пропустить князя Губанова, поставить на стол третью чашу.

Тот по своему обыкновению вошел в залу как к себе домой, отодвинув слугу.

– Приветствую, царевич.

– Рад, Иван Петрович. Какие дела на этот раз привели тебя ко мне?

– Весьма серьезные. Нам поговорить надо, Дмитрий Иванович.

– У меня от атамана Бучинского секретов нет.

– А напрасно. Душа нараспашку, это хорошо для простолюдина, но не для наследника престола. Ты не должен доверять случайным людям.

– Это кто случайный? Бучинский? Он прошел со мной весь путь от Сечи до Польши, а теперь и Москвы, спас меня от смерти у Добрыничей.

– У тебя, Дмитрий Иванович, только я воистину доверенный человек. Ладно, еще твои товарищи с юности, Андрюша да Фадей. Все остальные – случайные. Давай закончим пустые речи. – Князь взглянул на Бучинского. – Атаман, я прошу тебя покинуть залу и обеспечить секретность переговоров, а также надлежащий уход за моими людьми и конями.

Бучинский с ненавистью посмотрел на Губанова.

– Иди, Ян, и не держи обиды на князя, – сказал Отрепьев. – Сделай все, как надо. После разговора я позову тебя, и мы продолжим праздник, так некстати прерванный.

Атаман вышел.

Губанов расстегнул ворот рубахи, присел на скамью, к столу.

– Не рано ли празднуешь победу, Григорий?

– Так почти все уже сделано, Иван Петрович. Я имею в виду восхождение на трон.

– Вот именно, почти и восхождение. Я в курсе, что на Москве проведены задержания наших противников, по сути отлучен от кафедры патриарх Иов, не имеющий сейчас особого влияния. Но требуются и другие шаги, Гриша.

– Подскажешь какие?

– Подскажу, за тем и приехал. С восхождением на престол мешкать не след. Посему связывайся с Мнишеком, пусть везет в Москву свою распрекрасную Марину. Патриарха надо низложить, назначить нового. Через Собор сделать это будет непросто. Принимай решение самостоятельно, внешнюю сторону потом уладишь. Посылай людей в Горицкий монастырь, дабы они привезли Марию Федоровну на Москву, где она прилюдно должна признать тебя сыном. Возврати из ссылок всех ее родственников, верни им имущество, чины. Я переезжаю на Москву. Обо мне и о князе Харламове поговорим позже, но мы должны занять высокие посты. Надеюсь, ты не забыл, кому обязан восхождением на престол?

Отрепьев кивнул.

– Я ничего и никого не забыл, Иван Петрович, и ты в этом скоро убедишься.

– Еще тебе надо сделать вот что…

Князь Губанов говорил, Отрепьев делал вид, что внимательно слушает.

Потом он спросил: