Лживые зеркала

– В т-тот же в-вечер. Мне не нужен с-супруг с такой дурной репутацией. К тому же я п-почти наверняка знаю, что все слухи – п-правда. Вскоре вскрылась его связь с одной девицей, п-потом еще с одной, затем он начал волочиться за д-дамами средних лет и высокого достатка… Словом, я ч-чудом спаслась. Вот уже три года п-прошло, а он все так же ненавидит меня за т-тот отказ, хоть и делает вид, что это п-пустяк. Думаю, он снова не делает мне п-предложение лишь из гордости – он ведь п-по уши в долгах, а мое п-приданое могло бы его спасти. Но ни одна приличная леди не п-пойдет за Стеллана Акли.

– А почему вы не вышли замуж за кого-нибудь еще? – спросила Уинифред.

Неужели связь со Стелланом запятнала репутацию бедняжки Эвелин, всячески пытающейся от нее откреститься?

Мисс Саттон одарила ее взглядом с головы до ног и тяжело вздохнула.

– Сказать по правде, с годами я все б-больше начинаю сомневаться, что мне нужен муж, – призналась она. – Я богата и самодостаточна, я жажду н-независимости и глубоко сомневаюсь, что в-встречу кого-то равного мне. К тому же меня не слишком п-прельщает перспектива принадлежать кому-то. Если бы не мой батюшка, я бы, наверное, и в-вовсе не вышла бы з-замуж. Связывать себя узами брака с б-богатыми стариками, его друзьями, я точно не собираюсь, т-так что мне нужно как можно скорее найти кого-нибудь comme il faut[14]. – Она покосилась на Уинифред и опустила взгляд в чашку. – Т-теодор стал бы отличной п-партией, но я знаю, что он – не для меня.

Уинифред моргнула. Она не понимала, что движет Эвелин. Теодор – идеальный кандидат на роль доброго покладистого мужа, который удовлетворит ее родителей и не будет стеснять ее саму. Он был почти у нее в кармане, стоило немного надавить – и она стала бы миссис Эвелин Дарлинг. Почему же она вдруг отказалась от своих планов? В ней говорит израненная отказом гордость? Но спрашивать об этом Уинифред не стала – это было бы верхом бестактности.

– Надеюсь, вам удастся найти супруга себе по душе, Эвелин, – искренне пожелала она ей и глотнула чаю, чтобы скрыть свое смущение. Оскорбления давались ей лучше комплиментов, а колкости – легче добрых слов.

Эвелин устало, по-доброму улыбнулась.

– Спасибо, Уинифред. Ну, б-будет обо мне! Какие планы на будущее у вас?

– У меня их нет. По крайней мере таких четких, как у вас. – Уинифред пожала плечами. – Заработаю денег и сниму небольшой домик где-нибудь в глуши Англии, поселюсь там под вымышленным именем и буду жить в свое удовольствие.

– Об этом вы мечтаете? – спросила Лаура.

Уинифред показалось, что девочка прячет в вопросе насмешку, мол, лучшая шпионка Лондона мечтает о тихой сельской глуши – вот так смех!

– Нет у меня никакой мечты, – излишне резко бросила она, и девочка съежилась. Уинифред тут же осознала, что издевка померещилась ей из-за собственной мнительности, и она продолжила уже намного мягче: – Мне некогда мечтать. Да я никогда и не умела этого делать. А о чем мечтаешь ты?

Эвелин посмотрела на Лауру с интересом. Та принялась водить пальцем по ободку фарфоровой чашки, покраснев от обрушившегося на нее внимания.

– Я бы хотела рисовать, – еле слышно произнесла она и подняла на Уинифред теплые глаза. – Быть художницей и зарабатывать этим на жизнь.

– Ты замечательно рисуешь! – воскликнула Уинифред, вспомнив портрет ее руки, который украл Теодор. – Неужели мистер Дарлинг не отпустит тебя, чтобы ты смогла исполнить свою мечту?

Лаура яростно помотала головой.

– Ни за что, – с совершенно недетской твердостью отрезала она. – Пока мистер Дарлинг нуждается во мне, ни о чем другом и речи быть не может. Вы и представить себе не можете, как я благодарна ему за…

Она осеклась, и Эвелин нетерпеливо подбодрила ее:

– За что? Б-благодарна за что?

Теодор не рассказывал Уинифред, как Лаура начала на него работать, и поразительная преданность девочки ее восхищала. Поэтому она тоже попросила:

– Да, расскажи, пожалуйста.

Замявшись, Лаура опустила голову. Длинные волосы скрыли ее лицо.

– Когда мне было восемь, умер мой отец. Он был кантонским моряком, а мать – портовой поломойкой. – Она вскинула глаза, следя за их реакцией. – Они поженились, но отец не увез ее в Китай, а остался в Англии. Когда он умер, нам с матерью стало совсем туго, и я пошла работать на текстильную фабрику.

Так вот чем объясняется болезненный вид Лауры. Фабрика – гиблое место для маленькой девочки. Да для любого она гиблое место. Люди дохнут на такой работе как мухи от непосильного труда и хлопковой пыли, оседающей в легких. Как же Лаура выжила?

– Я часто болела, а однажды начала кашлять кровью. Мама сказала, что больше так продолжаться не может, но ничего нельзя было поделать – денег нам взять было негде. – Вдруг смутившись, Лаура замолчала. – Тогда я подделала чек.

Эвелин закашлялась, а Уинифред расхохоталась. Лаура сложила губы в подобии улыбки, приободренная ее реакцией. Но Уинифред видела, что девочке не до смеха, поэтому заставила и себя спрятать улыбку.

Так вот где она так мастерски выучилась подделывать почерки и подписи – она сама себе рисовала расписки! Вот так умница!