М. А. Бакунин

Масса упрековъ падаетъ на денежную безалаберность Бакунина. Дйствительно, должникъ онъ былъ хаотическій и плательщикъ неаккуратный. Изъ всхъ мемуаристовъ о Бакунин жалостне всхъ плачется на этотъ порокъ соціалистъ 40-хъ годовъ, Арнольдъ Руге. Въ журнал его «Halle'sche Iahrb"ucher» Бакунинъ напечаталъ, подъ псевдонимомъ Жюля Елизара, знаменитую статью свою «Реакція въ Германіи», гд впервые провозглашенъ былъ основной принципъ, впослдствіи усвоенный, какъ девизъ, анархическою революціей: Страсть къ разрушенію есть вмст съ тмъ и творческая страсть — Die Lust der Zerstorung ist zugleich eine schaffende Lust. Вообще, эта статья сдлала эру въ соціально-революціонномъ движеніи умовъ въ «молодой Германіи», почему впослдствіи Бакунина и величали иногда немножко преувеличеннымъ титуломъ — «отца германскаго соціализма»… Руге обожалъ Бакунина, хотя и ненавидлъ его славянскія симпатіи и мечтанія о всеславянской федераціи, но обожаніе не смягчало въ бдномъ нмц тоски по суммамъ, которыя великій революціонеръ занималъ у своего эксъ-редактора пудами, а выплачивалъ золотниками. Между Огаревымъ, Герценомъ и Бакунинымъ царилъ, сорокалтними отношеніями накопившійся, хаосъ денежныхъ счетовъ. Со смертью Александра Ивановича хаосъ еще боле осложнился, такъ какъ Бакунинъ, подстрекаемый Нечаевымъ, потребовалъ отчетности по пресловутому Бахметьевскому фонду… Разумется, въ хватаніи денежныхъ займовъ налво и направо, въ жить на чужой счетъ, въ неуплат долговъ нтъ ничего хорошаго. Облить эту черту въ характер Бакунина невозможно. Однако — «виновенъ, но заслуживаетъ снисхожденія». И поводъ къ таковому даетъ, прежде всего, конечно, та привычка къ кружковщин, построенной на началахъ шиллеровской дружбы, которою началась и въ которой тянулась юность Бакунина, — барича, богатаго номинально и in spe, но фактически совершенно нищаго. Свою поздку за границу Бакунинъ совершилъ на счетъ кружка Герцена. Интересны мотивы, представляемые имъ для этого займа: «я жду духовнаго перерожденія и крещенія отъ этого путешествія, я чувствую въ себ такъ много сильной и глубокой возможности, и еще такъ мало осуществилъ, что каждая копйка для меня будетъ важна, какъ новое средство къ достиженію моей цли… Беру у васъ деньги не для удовлетворенія какихъ-нибудь глупыхъ и пустыхъ фантазій, но для достиженія человческой и единственной цли моей жизни… Я никогда не позабуду, что, давъ мн средства хать за границу, вы спасли меня отъ ужаснйшаго несчастья, отъ постепеннаго опошленія. Поврьте, что я всми силами буду стараться оправдать вашу довренность и что я употреблю вс заключающіяся во мн средства для того, чтобы стать живымъ, дйствительно духовнымъ человкомъ, полезнымъ не только для себя одного, но и отечеству, и всмъ окружающимъ меня людямъ». О, счастливыя времена, когда россійскій интеллигентъ могъ достать денегъ у другихъ интеллигентовъ на предпріятіе «духовнаго перерожденія и крещенія», на страховку отъ «опошленія» и подъ единственное обезпеченіе — подъ общаніе «стать духовнымъ человкомъ»!.. Въ первомъ десятилтіи XX вка все это кажется какимъ-то миомъ…

Дворянскія деньги были легкія и легко перемщались, и счеты по нимъ были легкіе. Въ дворянской эпох множество денежныхъ продлокъ, не позволительныхъ въ современномъ буржуазномъ обществ не только обычно, но и юридически, уголовно, считались не боле, какъ милыми товарищескими шутками… Почитайте, — первый и ближайшій общедоступный примръ! — хоть воспоминанія Гончарова о кредитныхъ операціяхъ симбирскаго губернатора Углицкаго, который, однако, по своему времени былъ очень порядочнымъ человкомъ, считался и самъ себя считалъ джентльменомъ. Легкость и двусмысленность кредита рождали и легкое и двусмысленное къ нему отношеніе… Въ этомъ случа Бакунинъ былъ лишь — типическое и балованное дитя своей родной среды.