М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

– Думаешь, людям нужно именно это? Разве правда способна насытить желудок или утолить боль?

– А я хочу, чтоб болело! Потому что боль заставляет меня не сидеть каменным истуканом, а стремиться вперёд, искать правду!

– А моя боль заставляет меня сострадать… – произнёс Дилшэд.

– Конечно, и сострадать тоже, – поспешил добавить Рост, – но я – это я. Я не терял в огне дорогого мне человека… – и запнулся, поджал губы.

Максуд отвёл взгляд от понурившегося Дилшэда.

– А ты, Бинеш? Почему ты идёшь с нами вместе?

– Это просто. Я хочу знать. Знать, как устроен наш мир и почему именно таким образом. Мне просто нужны ответы.

– Ответы? И много ли у тебя вопросов?

– Откуда мы взялись и куда идём? В чём цель существования человека? В чём цель существования Создателя? Это, пожалуй, главные из них. И Фанис даёт объяснения – часто такие, что я и представить не мог!

– «Просто»! Ха-ха! Ну ты загнул, дадаш! – в восхищённом удивлении покачал головой Рост.

– Это действительно просто – то, почему мы идём за Упавшим-с-неба, – заговорил Дилшэд, – Фанис… Нам всем нужно то, что даёт он (сам, возможно, того не замечая) каждому, мимо кого проходит.

– Просто… – теперь уже Максуд хмыкнул и пожал плечами. – Он просто говорит.

– Так в чём же магия тех слов, которые рассыпает он, как щедрый сеятель, что бросает сияющее во тьме зерно горстями везде, где ступает его нога?

И Максуд вздрогнул – узнал свои мысли: должно быть, не его одного занимал этот вопрос так сильно, что отражение своих невысказанных слов он услышал сейчас!

– Сияющие во тьме зёрна… – тихо продолжал Дилшэд. – Они теряются среди камней и песков, пропадают в бурьяне, колючем кустарнике или болоте, где быстро тускнеют и умирают. Но чудак-сеятель не обращает внимания, он не ждёт урожая – идёт дальше. И – редко, но случается, что одно из зёрен попадает в человека и прорастает в нём! Однако слабого свечения одинокого ростка мало, чтобы разогнать тьму в душе, и тогда, очарованный удивительной щедростью, человек следует за источником надежды, подхватывая семя за семенем и бережно собирая их в своём сердце.

В груди Максуда дрогнуло и сжалось…

– Человек шагает усыпанной мерцающими сквозь пыль и грязь крупинками дорогой не останавливаясь, ведь он боится не успеть набрать этих искр достаточно для того, чтобы чудесный огонь в его сердце не угас никогда. Иначе – снова тьма, ещё более непроглядная после того, как душа привыкла к свету. И слепое блуждание в этой тьме…

– Правда твоя, дадаш, – Рост, кажется, сдерживал слёзы.

– Ты прав, Дилшэд, – кивнул Бинеш. – Ты прав, конечно. И сказал красиво, не спорю, но… но это всё чувства, переживания. Не стоит слишком погружаться в них – утонешь. Чистое знание, которое несёт Упавший-с-неба, вот что важнее! Истинное, абсолютное! И сердце этого знания – Создатель! Создатель и Его цель!

– Упавший, ты молчишь? – не удержался, повернулся Максуд к лидеру их странноватой компании: слова Бинеша поколебали-таки наплывшую на сердце хандру, и срочно требовалось закрепить успех.

– Вас интересует цель существования Создателя? – удивлённо приоткрыл сонные глаза Упавший-с-неба. – Глубоко вы, однако, забрались… Быть может, Он и сам этого не знает – куда уж нам, плодам вдохновения Его. На этот вопрос мог бы ответить разве что тот, кто сотворил самого Создателя.

– Самого?!. – густые брови Роста уползли высоко на лоб. – Но как такое возможно?!

– Разве существование Творца не бесконечно – как в будущем, так и в прошлом? – Бинеш уставился на Фаниса – весь внимание.

– Человек не в состоянии должным образом воспринять и осмыслить отрезок времени более, чем срок своей жизни. То же и с опытом, полученным в течение этого срока. Но что этот миг и эта крупинка знаний по сравнению с тем, что пережил и познал Творец Вселенной? По той же причине человек не в силах уразуметь и того, что Создатель ведь не просто сотворил Мир – он сам является Миром: каждым существом, каждой песчинкой, содержащейся в нём.

– Ну почему же не в силах… – не очень уверенно возразил Бинеш.

Упавший-с-неба не услышал, да и глаза его сейчас, похоже, созерцали вовсе не серый пыльный двор с кривым огрызком стены, – но голос его, негромкий, продолжал наступать на сознание слушателей с неотвратимостью океанских волн:

– Его могущество настолько велико, что Он создал небывалую, величайшую пустоту, а любовь его так самоотверженна и щедра, что Он наполнил собой эту пустоту и одухотворил её…

Фразы накатывали – неспешно, неуклонно. Максуд, кажется, перестал дышать (и не он один!), наполненный до отказа голосом-прибоем, несущим неведомый доселе и такой важный смысл!

– Невероятный, бездонный, не имеющий конца и края океан… Сияющий… Полный любви…

Голос умолк. Утих шум прибоя. Тишина и пустеющий берег… Упавший-с-небес длинно выдохнул, а вместе с выдохом его будто окончательно отступила волна – и, освобождённые, ощутившие под ногами твёрдую землю, ожили, зашевелились дадаши.