М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

«О-о! Это очень редкая птица! – ответил старик. – Мало кто толком осведомлён о ней, ещё меньше на свете людей, видевших её однажды, мельком, и уж почти никто не может похвастаться тем, что лицезреет сие исключительное диво снова и снова! Я – потомственный птицелов, моё ремесло у меня в крови, и я занимаюсь им с младых ногтей – и то не встречал подобного чуда – лишь слышал…» – «Так что же это за птица?» – в нетерпении прервал птицелова Ядгар – близость разгадки жгла его душу, будто издавна тлеющий в ней уголёк вспыхнул, раздутый уже не чаянным порывом ветра. «Это… – и старик посмотрел на неговнимательно и строго. – А что тебе за интерес в сём существе?» И тогда Ядгару пришлось поведать свою историю, от начала до конца и ничего не скрывая.

«О-о… – протянул старик, поглаживая жидкую бородёнку. – Даже ума не приложу, завидовать такому счастью или сочувствовать. С одной стороны, тебе невероятно повезло: волшебная птица хранит твою душу от прикосновения Смерти. Но с другой стороны…» – и замолчал, будто решая, стоит ли говорить дальше. Глядя на сожалеюще-кислую мину старика, Ядгар совсем пал духом: он решил, что тому нечего больше сказать, а значит, и этот шанс – последний, возможно, – получить хоть какой-то вразумительный ответ оказался на поверку очередной пустышкой… «Вот что, – всё-таки вымовил птицелов, – подобные секреты нельзя раскрывать кому попало, и поделиться знанием я могу только с тем, кто выразит истовое намерение стать моим учеником, принеся соответствующие клятвы». – «Я готов стать твоим учеником!» – не раздумывая выпалил Ядгар, ощутив, как надежда вновь осветила душу и разгнала поглотивший было её мутный сумрак безысходности. И птицелов, видя это, одобрительно кивнул.

Прошли месяцы. Ядгар путешествовал вместе с птицеловом, изучая не только явное его ремесло, но и тайную науку, которой, как оказалось, владел чудаковатый старец. Однако главная тайна, ради которой одним махом была отброшена прежняя жизнь, всё ещё оставалась закрытой для молодого человека. Птицелов объяснял отсрочку тем, что Ядгар как ученик ещё не достиг того уровня, на котором способен был должным образом воспринять столь экстраординарное знание.

И вот однажды Ядгар и птицелов оказались в далёкой глухой местности, где не было ни ручья, ни травинки, ни живой души – лишь змеи и скорпионы таились в камнях среди голых скал. «Теперь ты готов!» – торжественно сообщил птицелов Ядгару, и сердце молодого человека заколотилось быстро и неровно. А старик продолжил: «Скоро ты не только узнаешь, что за существо так печётся о сохранении твоей жизни, но окажешься с ним лицом к лицу и, если всё сложится удачно, даже сможешь задать ему интересующие тебя вопросы». Ядгар едва дышал от волнения, не в состоянии вымолвить ни слова. Старик усмехнулся. «В этой мёртвой земле, в самой её сердцевине, находится особое, священное место, где испокон веков каждый ученик приводится к клятве, открывающей ему весьма важную ступень обучения, – пояснил он. – Именно там и разъяснится твоя загадка». Охваченный душевнымтрепетом и страхом, однако полный решимости, Ядгар последовал за своим учителем.

Достигнув священного места, птицелов подготовил всё необходимое для проведения ритуала посвящения. «Сейчас ты произнесёшь формулу, – наставлял он Ядгара, – части которой уже выучил по моему требованию, сам не подозревая, что за слова ты повторяешь изо дня в день, и златокрылая птица с лицом человека и душой божества явится пред тобой». Ядгар сделал всё в точности как велел учитель, и, едва он произнёс последнее слово… птицелов приставил стилет к его груди, ровно в том месте, где под рёбрами билось сердце, – и надавил!