М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

Собственные безмолвные подозрения Максуда, осторожные расспросы Бинеша… Рост и Сосоний, надо сказать, тоже недоверчиво поглядывали на Хича. Дилшэд и Спингуль, правда, даже если и были насторожены поначалу (чего Максуд, честно говоря, не заметил), то сейчас точно забыли и о том, что жизни их висели на волоске, и о том, кто так вовремя явился избавить дадашей от смертельной опасности: их внимание полностью поглотил новый город и новые лица, и они во все глаза пялились по сторонам. А вот Сошедший-с-Небес и виду не подал, будто что-то не так, напротив, без лишних слов принял приглашение, словно давно ждал подобного. В какой-то момент, поймав взгляд и полуулыбку Фаниса, Максуду показалось, что тотусмотрел в сём факте нечто большее, чем банальная западня или досужее любопытство местного владыки.

«Вот сидел бы я сейчас спокойно у стенки да дремал себе, – думал Максуд, – так нет же, всё неймётся ему, неугомонному!» – он сердито поглядел в спину Сошедшего-с-Небес. «Сидел бы спокойно…» Да возможно ли подобное вообще? Лётчик! Едва встретив его, Максуд уже не чувствовал привычного комфорта лягушки в тихом болотце, нудно клянущей бытие, но по сути смирившейся с судьбой, – и чем дальше, тем лишь сильнее становилось беспокойство, вызревая во что-то большее! Да и сам Лётчик становился будто бы больше, вытесняя из них, лягушек, застаревший дух болота и замещая… чем? Фанис… Куда он всё-таки тащил их? Во что втягивал? Вот теперь ещё стычка эта… Кого-то из них сегодня прибили бы наверняка!

Вообще-то, нетрудно было догадаться, что перевозчик с первого взгляда почуял в Сошедшем-с-Небес не просто чудака, болтающего странные вещи, но абсолютно чуждую по сути своей этому миру личность, и возникшая внутренняя неприязнь с тех пор не уменьшилась в нём ни на каплю. Неприязнь? Ну а как же иначе! Правильная, выверенная речь – такая, словно её обладатель читал с листа, – пусть даже безо всякого намёка на мессианское высокомерие едва высунувшегося из общего дерьма, но так и не отмывшегося от него доморощенного мудреца-словоблуда (что, по правде говоря, никогда и не водилось за Сошедшим-с-Небес) не могла не вызвать внутреннего отторжения у того, кто и буквы-то ни единой не видел, и все знания и заботы которого касались единственно добывания хлеба насущного! А уж то, о чём шибко умный чужак говорил… Хотя, может, на самом-то деле и чувствовала увязшая в безнадёжной топи бытия душа правоту пришельца, да оторваться от обжитой трясины была не способна и злилась потому ещё больше… В общем, за такими, как Фанис, либо идут безоглядно, либо ненавидят их люто и проклинают смертью, и Аварэ – грубый, ограниченный невежда, трудяга… бедняга! – похоже, был из последних. Так что конфликт, разгоревшийся нынче в майхоне, был всего лишь вопросом времени. Благо, до драки всё-таки не дошло.

Собственно, касательно несостоявшейся стычки, все вздохнули с облегчением, когда пристань, майхона и пьяные перевозчики остались далеко позади, отделённые от странников запутанной сетью извилистых улочек, будто прогрызенных в каменном пне Горы гигантской личинкой короеда.

Между тем дома, сложенные из битого камня, обмазанные желтовато-серой, красноватой или бурой глиной и поначалу располагавшиеся достаточнопросторно, сменились на вырубленные прямо в скальной породе прямоугольные формы, частично выступавшие из склона, и лишь надстройки – в один, а иногда и в два этажа – наследовали внешний облик прибрежных жилищ. Довольно узкие в этой части города улицы местами всё ж таки расширялись, и в образовавшихся (не слишком-то протяжённых, правда) «проспектах» сразу становилось людно: выемки небольших тупиков там занимали – где прилавки торговцев, громко расхваливавших свой «самый лучший на Горе, нигде такого нет» товар, где ажурные навесы, под сенью которых вальяжные старцы неспешно прихлёбывали из тонкостенных пиал или прикладывались к изогнутым мундштукам прозрачных сосудов с дымящейся чашкой наверху… Невероятная смесь звуков, красок и не похожих ни на что ароматов принуждала замедлить шаг, раскрыть глаза пошире, набрать в лёгкие побольше витающего здесь амбре, распробовать, остановиться… Даже легконогий Хич будто невзначай притормаживал, косился масляным глазом на прилавки со снедью, слизывая выступавшую в уголке рта слюну, а уж что говорить о дадашах, мало того, что голодных, так и не видевших, и не обонявших за всю свою жизнь и сотой части раскинувшегося здесь гастрономического великолепия! И кто знает, если бы приглашённые самим правителем Бастана не торопились… А вот небольшая толпа посмеивающихся зевак вдруг взорвалась безудержным хохотом: один из тупиков облюбовала труппа странствующих комедиантов, и их оригинальный, в некоторой степени даже безвозмездный товар привлекал прохожих со звонкой монетой не меньше, чем сладости, зеркала и дымы курилен.