М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

Максуд чувствовал, как озноб поднимается вверх по телу, пробирается внутрь, приближаясь к сердцу: вот-вот – и оно запнётся, и дыхание перехватит, словно вдруг погрузился с головой в ледяную воду! Отчего-то сдавило запястья, словно чьи-то пальцы сомкнулись на них, и невидимые руки потянули во тьму…

– Эй! – превозмогая спазм в горле, на вдохе всхлипнул Максуд в темноту.

Но чуть слышный звук погас, едва слетев с пересохших губ. Перед глазами всплыло пульсирующее пятно абсолютной пустоты, принялось вращаться…

Максуд чувствовал, что если не услышит сейчас человеческий голос – пусть хоть свой собственный! – то исчезающие остатки самообладания не удержат его, и он сорвётся, рухнет в это расползающееся с каждым подмигиванием вширь бельмо, и невидимые руки утянут его из тьмы внешней во внутреннюю – тьму безумия! И эта, внутренняя, темница будет похуже той, в которой сейчас находится его такое же беззащитное, как и рассудок, сотрясаемое расходящимися от бельма волнами озноба тело!

– Эй! – сам по себе прорвался через все преграды отчаянный крик.

– О, ты наконец пришёл в себя?

И Максуд вздрогнул от неожиданно близко раздавшегося голоса. Мурашки испуганно сыпанули по телу. Максуд напряг зрение и увидел, как две руки высунулись из темноты в камере напротив, взялись за прутья решётки. И едва различимый светлый овал, схожий с очертаниями лица, проявился за ними… Но – нет, слишком темно, чтобы разглядеть и понять…

«Кто это?» – прострелила сознание Максуда заполошная мысль.

– Это же я,– услышал он ответ на свой вопрос: должно быть и сам не заметил, что произнёс его вслух. – Неужели ты забыл? – и едва уловимая насмешка в голосе будто прояснила темноту.

– Фанис?! – Максуд боялся поверить своим ушам.

Пятно приблизилось к сжатым на прутьях решётки пальцам, и вправду превратившись в лицо. Тени от прутьев перечёркивали его, но Максуд не мог не узнать знакомые черты. Сердце забилось. Максуд провёл ладонью по лбу, почувствовав на трясущихся пальцах липкую влагу. Губы сами растянулись в улыбке.

– Сошедший-с-Небес! Ты! – и он рассмеялся, чувствуя, как перестают дрожать руки и проходит онемение в запястьях – отпустило.

И сразу стало легче – будто схлынула тёмная волна, утянув все проблемы и страхи в свой исчезающий водоворот.

– Видишь, – Сошедший-с-Небес хмыкнул, – ты не дал мне умереть – вылечил, ты одел меня, разделил со мной еду, затем дорогу… Теперь вот… да уж… разделяешь со мной и темницу…

– Я готов проделать этот путь ещё раз, не изменив ни одного решения! – снова рассмеялся Максуд. – Вот только… что случилось? Я что-то совсем…

– Ты был словно не в себе,когда нас волоклисюда. Я уже начал беспокоиться…

– Однако тащить его на своём горбу пришлось мне, – донеслось откуда-то из коридора. – Не в себе? Может, и так. Но легче он от этого вовсе не стал. Даже наоборот.

– Рост-дадаш! – воскликнул Максуд.

– Кто ж ещё…

– И вовсе не на горбу ты Максуда тащил, – другой, тоже знакомый, голос! – Он шёл почти сам.

– Бинеш?! Ты?!

– Да все мы здесь, дадаш, все…

***

Правитель Бастана и прочих «окрестных земель», к которым, видно, относились и недра Горы, не поскупился – выделил каждому узнику по отдельной каменной дыре. Сказать по правде, Максуд предпочёл бы отказаться от такого сомнительного комфорта и быть рядом со всеми – пусть в тесноте, но бок о бок с живыми людьми, друзьями, братьями. Гостеприимство шэха также включало в себя хлеб и воду, которые приносил глухонемой старик. Шарканье его ног было слышно задолго до того, как обряженая в дерюгу сутулая фигура появлялась перед камерами заключённых. По всей видимости, старик был ещё и слеп: об этом можно было догадаться, разглядев в отсвете далёкого огня его мутные, будто наполненные туманом, бельма. Максуд подумал, что, наверное, когда-то нынешний тюремщик сам был заключён в катакомбы, и со временем утратив все чувства, необходимые для жизни в мире верхнем, так и остался здесь добровольным узником. Максуда передёрнуло от этой мысли: сам-то он пока ещё слышит и видит…

– Надолго мы тут застряли? Как думаешь, Фанис? – спросил он по большей части для того, чтобы звук человеческого голоса помог отвлечься от нагоняющих тоску брожений ума.

– Мезахир-шэх ещё не принял решение, – не замедлил с ответом Сошедший-с-Небес, будто ждал, когда с ним заговорят. – Но он скоро явится, чтобы принять его. И для этого задаст совсем несложный вопрос…

– Мы уже столько здесь сидим, что вопросами хоть обзадавайся – и простыми, и хоть какими, – донеслось ворчание Роста. – И вообще, всё было ясно с самого начала, все ответы. Чего тянуть козла за вымя? А может, шэху отшибло память и он напрочь про нас забыл? И вопросы свои забыл? Иначе давно бы уж спросил!