М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

Их снова бросили в камеры – до следующего утра, когда должно было состояться исполнение «заслуженного и справедливого» приговора. Желания говорить не было, но каждый из них, разделивших с Фанисом часть его пути в этом мире, от едва не завершившегося смертью падения на Гору до приближающейся смерти на столбе,ждал слов светоча своего. Однако Сошедший-с-Небес молчал, и никто не решался потревожить его.

Мысли вяло тянулись сквозь сознание Максуда, и – отражение в тоскливом потоке – он обречённо созерцал дальнейшую судьбу дадашей…

«Живыми не отпустят – это яснее ясного. Распятие? Не велики фигуры, чтобы нас торжественно распинать. Иное дело – Сошедший-с-Небес… Однако и народу нужно время – неделя-другая – поглазеть, прочувствовать… Виселица – пожалуй, самое то. Подвешивание вообще популярно в этих краях…»

Да не всё ли равно, каким способом эти олухи отнимут у них жизнь?! Отнимут жизнь Фаниса!..

Явился Хич в сопровождении старика, который принёс заключённым лепёшки и воду.

– Его величие Мезахир-шэх послал меня узнать, нет ли у приговорённых последней просьбы? – протараторил человечек-паучок, едва показавшись.

И проявил поистине блошиную ловкость, скакнув от плевка Роста.

– Может, у тебя? – повернулся Хич к темнице Сошедшего-с-Небес, невероятным образом кося глазами в стороны: остерегался нового покушения.

– Что мне просить? – пожал плечами Сошедший-с-Небес. – Хотя… Верни мне монету.

И пояснил в ответ на крайне недоуменное выражение лица коротышки:

– Тот самый подарок шэха – тумен, который ты выудил у меня из-за отворота рукава в день суда. Конфискация имущества, насколько я уяснил, приговором не предусмотрена?

Пренебрежительно-глумливая улыбка развезла лицо коротышки чуть ли ли не вдвое. Сошедший-с-Небес, впрочем, нимало не смутился, а продолжил, доверительно понизив голос:

– Понимаю, что вероучение блюстителей, которое порицает завладение чужой собственностью (кроме как во славу Господина, конечно, – но ты же не церкви собирался пожертвовать уворованное?), полагая сей род деяний грехом стяжательства, для тебя пустой звук. И всё же – кража, пусть и у столь презренного и отвратительного преступника – однако лица государственного значения!.. У-у-у… это… – Сошедший-с-Небес покачал головой. – Шэх весьма ревностно следит за исполнением утверждённых им законов, так ведь?

Хич проглотил улыбку – будто нечистотного слизня пропихнул в глотку.

– У Пресветлого свои приоритеты… как и у его величия Мезахир-шэха, впрочем, – процедил он, нехотя разлепив неприязненно искривлённые губы. – А ведь странная, надо сказать, просьба: завтра твой хлам всё равно перейдёт к палачам… Может,ты собрался подкупить надзирателя? – Хич навёл один глаз на старика. – Пустые надежды.

– Просто хотел полюбоваться на будущего «Повелителя всея Горы» здесь, за тюремной решёткой, – улыбнулся Сошедший-с-Небес.

– Однако ж… – слуга Великого правителя Бастана снова скривился. – Если бы не воля его величия… Ну, демон с тобой, держи, – и порывисто (должно быть, боялся передумать) швырнул серый кругляш.

Монета звякнула об пол прямо перед сидевшим скрестив ноги узником и покатилась по спирали, сужая круги. Сошедший-с-Небес быстро накрыл её ладонью.

– Вырази Мезахир-шэху нашу благодарность за гостеприимство, – сказал он. – Сегодня я был лишён возможности произнести хоть слово, а завтра… Хм-м… Вряд ли у меня появится шанс поблагодарить его лично.

Хич фыркнул, передёрнул плечами и ушёл. Вслед за ним прошаркал в темноту и старик.