М@рковная история

Куда-то меня ведет, мои глаза закрыты, все кружится.

Он пахнет, как мужчина из моих фантазий: тяжеловато, пронзительно и будоражаще. Мои губы неконтролируемо прижимаются к его шее, и я оставляю на ней нахальный влажный поцелуй.

Я всегда так делаю в своих фантазиях!

Замирает, присаживая меня на первую подвернувшуюся горизонтальную поверхность. Это стол. Отстраняется.

— Что ты делаешь? — его глаза приближаются к моим.

Какой красивый! — повторяю пальцем изгиб его брови, скулы, спускаюсь на губы.

— Кать?… — подозрительно.

— Нет, ну я так не играю, Сероглазый! — бормочу я, слегка щипая его за нижнюю губу.

Он тут же облизывает ее, проходясь по ней зубами.

— Ты пьяная.

— Тут не поспоришь! — начинаю хихикать. — И так как это весьма… эм… редкое для меня явление, глупо им не воспользоваться!

Зажмурившись, впечатываюсь в его губы.

— Боже мой!! — с плеском выныривая, вскрикиваю я. — Катерина!

Какой кошмар! Как тебе не стыдно?!

Стыдно! Очень-очень…

Я вспоминаю ощущение от его медленных движений губами, покусывая свои.

Боже… Боже… — мои глаза закрываются.

А потом я вспоминаю, как резко его губы становятся смелее и требовательнее.

— Ой! — вскрикиваю от бьющей в низ живота горячей волны.

Ладно, ты поцеловала его. Это не смертельно! Ты просто его поцеловала, так ведь? Или — не только??

Как он оказался в моей постели?

Снова погружаюсь с головой под воду.

Мои нахальные пальцы дергают пряжку его ремня. Он перехватывает мои руки, с улыбкой отстраняясь.

— Тихо!

— Никогда не расстегивала мужской ремень сама, — признаюсь я ему заплетающимся языком. — А это — в списке моих самых горячих сексуальных фантазий! И раз уж я пьяная и безответственная… глупо не воспользоваться.

— Катя! — посмеивается он.

— Жалко тебе, что ли?

— Окей… Расстегивай, — отпускает он мои руки.

Закусив губу, я снова принимаюсь за его ремень. Пряжка тяжелая и холодная, а кожа ремня — наоборот. Я кайфую от этого ощущения, мурлыкая в процессе.

— Что дальше? — прищуривается он.

— Дальше… ты должен страстно взять меня на столе! — шепчу ему в губы.

Он не дает мне договорить, его губы впиваются в мои. И рывком притягивает меня за бедра ближе.

— Стой… стой… стой!!! — начинаю вырываться, задыхаясь от его напора.

— Что такое?…

— Всё!

— В смысле — всё?! — удивленно отстраняется он. — Ты же… хотела!

— Это не я! — признаюсь честно. — Это была моя… внутренняя сексуальная пантера! А сейчас она спряталась!

Его брови удивленно взлетают.

— Да… — киваю я убедительно. — А сейчас очнулась тревожная крольчиха, и ей страшно!

— И чего же боится крольчиха?

— Крольчиха… она просто истеричка! — признаюсь я. — Боится мужчин и всего, что они могут сделать с маленькой мягкой крольчихой!

Смеясь и постанывая, он ложится лицом мне на живот.

— Пусть вернется пантера. К тревожной крольчихе я не готов.

Его губы скользят по моей коже.

— Рандомайз животных не регулируется, — рисую я коготками на его затылке. — Они спонтанны. Ничем не могу помочь!

Чувствую животом его истеричный смех.

— Ох… — вздыхает он. — Катерина…

И снова выныриваю за порцией кислорода.

Вот это жесть, Катерина Олеговна! Вот это треш!

— Кать! Ты там не утонула? — стук в дверь.

— Я… Эм… — хриплю я. — Еще полчаса!

На утопиться по-настоящему.

— Мне нужно уйти. Я зайду вечером. Марковку покормил.

— Аха… — выдыхаю я.

Просто отлично!!

Глава 4 — Пятьдесят оттенков красного

Дальнейшие макания моей бестолковой головы в воду желаемого эффекта не дают. Память больше не подкидывает никаких эпизодов. И ответ на главный вопрос так и не появляется. Пальпация тела тоже особых подсказок не дает. И то, что я чувствую своими пальцами, могло быть результатом совершенно не секса, а всего лишь горячих поцелуев с Марком. Между бедер ноет… А это может быть как эффектом его вторжения, так и голодом от того, что оно не случилось. Пойди теперь, разбери!

Когда кожа на моих пальцах окончательно сморщивается, и я начинаю превращаться в тритона, решаюсь наконец-то вылезти из воды.

Надеваю пижамку-свинку, ставлю маркером крестик себе на руке, чтобы переодеться во что-нибудь приличное к вечеру.

Загружаю ноутбук.

Люцифера никто не отменял.

Желудок требовательно ворчит.

Ворую очередной стакан молока из запасов, сделанных Марком для мелкой.

— Прости, Марковочка!

Осталось на донышке. Нужно собраться силами и сходить, купить пачку. С удовольствием выпиваю прохладное молоко, оставляя на дне пару глотков, забираю стакан с собой. Падаю на кресло к ноутбуку. Марковка с веселого разбега запрыгивает сверху и втыкает в меня коготки. Пытаясь успокоить нервы, я тискаю рыжую, устроившуюся на моих коленях.

— Было или не было? — заглядываю ей в глаза. — Ведь ты же все видела!

Представляю, какой был шок для ребенка, если таки «да»!

Что же делать? Ведь спросить напрямую…

Ооо… Нет! Моя слабая психика такого не потянет.

Лениво вожу курсором по экрану. Эскизы не рождаются. В голове совсем другие эскизы!

Что ты там творила, Катерина?

И какие еще из твоих неадекватных сексуальных фантазий были воплощены помимо ремня?!

Помнится, как-то ты фантазировала о том…

Мама дорогая!

Я не открою ему дверь!

Впору еще раз переезжать.